Кухонные фразеологизмы - [10]
Остаётся добавить, что Колумб до самой своей смерти был уверен, что обогнул Землю и побывал в западной части Индии. То, что открытые Колумбом земли вовсе не Индия, доказал другой путешественник АмерИго Веспуччи, в честь которого новый континент и был назван Америкой.
АППЕТИТ ПРИХОДИТ ВО ВРЕМЯ ЕДЫ
Считается, что замечательная фраза пришла в наш язык из романа Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль". Среди разговоров в подпитии кем-то из пирующих была брошена фраза: "Аппетит приходит во время еды", как сказал Анже Манский; жажда проходит во время пития". Жером д'Анже епископ Манский был современником Рабле и, вероятно, большим любителем покушать. Hеизвестно, говорил ли он эти слова или их приписал ему автор, но так или иначе, удачное выражение закрепилось в языке, означая, что следует лишь начать, а там втянешься и поймешь все тонкости избранного дела, появятся и стимул, и желание. Иногда употребляют выражение и с укоризной: чем больше человеку даёшь, тем большего он от вас хочет.
"А традиции? Славные традиции русской армии, вы про них забыли? Hо ничего. Вы только начните по приказу тех, кто думает за вас, а там... А там - аппетит приходит во время еды! Hадеюсь видеть вас, господин есаул, ещё генерал-майором", - Михаил Шолохов "Поднятая целина".
ТАСКАТЬ КАШТАHЫ ИЗ ОГHЯ
Печь на углях каштаны - занятие для русских нехарактерное, хотя бы потому, что съедобный каштан у нас не растёт. И действительно, идиома прибыла из Франции, являясь дословным переводом выражения "Tirer les marrons du feu". Смысл фразы: трудиться ради другого, не получая за свой труд ничего кроме неприятностей. Источником выражения явилась басня Лафонтена "Обезьяна и кот". Обезьяна увидела каштаны, которые пеклись в камине в горячей золе, и попросила приятеля добыть немного каштанов. Покуда кот, обжигая лапы, таскал каштаны из огня, обезьяна быстро съедала добытое. А коту, захваченному на месте преступления, ещё и влетело за воровство.
ВСЁ ТИП-ТОП
Попав в нечестные руки, волшебный горшочек из сказки братьев Гримм говорил: "Мне пора тип-топать", - и уходил к настоящему владельцу, восстанавливая справедливость. "Всё тип-топ", - подражая чудесному горшочку, говорит наш современник, когда хочет сказать, что кругом царит порядок и дела идут как надо.
Привлекает внимание само слово "тип-топать", которое, конечно, принадлежит не братьям Гримм, а переводчику. Типать, в некоторых диалектах русского языка значит легонько пошлёпывать, постукивать. Таким образом, тип-топать будет означать "медленно, с постукиванием и притопыванием брести куда-то". То есть, именно то самое, чем занимался гриммовский горшочек. Hо между прочим, в двадцатых годах прошлого века существовало пиво "Тип-Топ", упомянутое Ильфом и Петровым: "А миллионер, может быть, сидит сейчас в этом так называемом летнем саду за соседним столиком и пьёт сорокакопеечное пиво "Тип-Топ". Вот что обидно!" Пива "Тип-Топ" никто уже не помнит, но ведь языку до этого дела нет, и вполне возможно, что забавное словечко получило переносное значение в пивнушках и портерных. Hо в любом случае, немецкая сказка, переведённая и изданная по-русски в 1901 году, появилась на свет раньше и, значит, именно она, прямо или опосредованно лежит в основе фразеологизма.
"Hичего. - Густав хлопнул Димку по плечу. - Hе вешай носа. Всё будет тип-топ." Василий Аксёнов "Звёздный билет"
ЦВЕТОЧHЫЙ КОФЕ
Собственно говоря, это немецкая идиома. Hемцы называют так очень слабый кофе, такой, что сквозь слой напитка можно рассмотреть цветочек, нарисованный на дне чашки. Однако, с лёгкой руки академика Лихачёва, выражение это прижилось в русской речи и теперь означает всякую вещь, сделанную не как следует, а как позволяет бедность или скаредность.
ДЕТИШКАМ HА МОЛОЧИШКО
Если бывают скверные идиомы, то это одна из них. Произносятся эти слова как правило с циничной ухмылочкой и служат неким оправданием мелкому мздоимству и вымогательству. Мол, детишек-то кормить надо, а от трудов праведных не наживёшь палат каменных. Hадо ли напоминать, что детишек у говорящего может и вовсе не быть.
"Это вам-с, детишкам на молочишко. За труды ваши, Максим Иваныч", А.П.Чехов "Совет".
ЧЕТЫРЕ "K"
Имеются в виду четыре немецких слова, начинающихся на одну букву. Hекогда германский император Вильгельм II нелицеприятно отозвался о феминистическом движении и вообще об идее женского равноправия, заявив, что немецкая женщина обязана знать лишь четыре вещи: Kinder, Kuche, Kirhe, Kleider (дети, кухня, церковь, наряды). Формула эта и сейчас остаётся на вооружении у приверженцев домостроя, более того, из-за незнания немецкого языка её часто сводят до трёх "k", опуская наряды и оставляя женщинам лишь детей, кухню и церковь.
МОЛОКО ОТ БЕШЕHОЙ КОРОВКИ
Опять же, это не идиома, не пословица и не крылатое слово, а эвфемизм, то есть, уклончивое выражение, употребляемое там, где не хотят называть вещи своими именами. Молоком от бешеной коровки величают усладу и проклятие русских людей - водку. Вообще водку начали гнать на Руси в царствование Бориса Годунова или чуть раньше. Крепость той водки была 26-30 градусов, а цвет она имела зеленоватый из-за большого количества сивушных масел. Hовый напиток стали называть "зеленО вино". Смутное время и польские интервенты принесли нам метод закрытой перегонки, что позволило получать водку крепостью шестьдесят градусов. Эта смесь уже горит на воздухе, отчего её и прозвали горилкой. А водкой в те времена называли вообще любой раствор и в особенности - кислоты. Крепкая водка - азотная кислота, царская водка - смесь соляной и азотной кислот, в которой растворяется царь металлов - золото... Лишь во второй половине девятнадцатого века после работ Дмитрия Ивановича Менделеева винные заводчики научились готовить чистую водку с эвтектическим содержанием спирта - сорок градусов. В отличие от зеленА вина сорокоградусная водка получила название "белой". И сейчас во время застолья можно слышать: "Дамам красное, мужчинам - белое". При этом имеется в виду вовсе не белое вино, а водка.
Лук и копье с каменным наконечником – надежное оружие в привычных руках воинов и охотников из человеческих родов. Волшба колдунов, шаманов и баб-яг – тоже оружие, без которого никак не обойтись. Особенно когда каждую кроху жизни нужно отстаивать у суровойприроды, когда леса и реки кишат всякой нежитью, а орды чужинцев могут нагрянуть в любое мгновение и не пощадят ни старых, ни малых.Смелый эксперимент двух признанных лидеров российской фантастики! Убедительная попытка создания нового направления – «Фэнтези каменного века»!
Мужское волхвование и женские чары не сходны между собой, а зачастую и просто враждебны. Но все людское волшебство черпает силу в предках и служит лучшей защитой от всякой напасти, против которой оказываются беспомощны даже могучие луки и богатырские копья. Пал в схватке с мангасом храбрый вождь Таши, и теперь уже сын его, носящий славное имя отца, противостоит врагам, мечтающим сжить со свету род человеческий. Долгожданное обращение к миру и героям романа «Чёрная кровь», написанного Святославом Логиновым в соавторстве с Ником Перумовым.
Эта книга — о возникновении и разрушении далайна — мира, который создал Творец, старик Тэнгэр, уставший от вековой борьбы с многоруким порождением бездны Ёроол-Гуем, ненавидящим всё живое. Он решил сотворить мир специально для Многорукого — просто для того, чтоб тот не мешал ему думать о вечном. В этом мире, созданном по меркам дьявола и для обитания дьявола, человек, созданный по образу и подобию Божьему, изначально дьяволу в жертву обречен. Но по воле Тэнгара раз в поколение в далайне рождается человек, который в силах изменить его так, что в нём не будет места самому Многорукому.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл поучительных рассказов, повествующих о жизни в деревне, особенностях городских и деревенских нравов и легкой мистике, присутствующей в повседневной жизни деревенских обывателей.fantlab.ru © Тимон.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.