Кухня - [18]

— Извините, кто вы такая?

— Меня зовут Окуно. Мне нужно поговорить с вами, — сказала она хриплым, но высоким голосом.

— Мне очень жаль, но сейчас я работаю. Не могли бы вы позвонить мне домой сегодня вечером?

Она сразу отреагировала:

— Домой к Танабэ? — подчеркнуто спросила она.

Тут мне все стало ясно. Это она-то и звонила сегодня утром.

— Нет, домой ко мне.

Тут вмешалась Кури-тян:

— Микагэ, ты можешь уйти. Мы скажем наставнице, что ты пошла делать последние покупки перед дорогой.

— Не нужно, мы быстро закончим, — сказала девушка.

— Вы подруга Танабэ Юити? — спросила я, стараясь казаться спокойной.

— Да, мы учимся вместе в школе. Сегодня я пришла сюда, чтобы попросить вас оказать мне услугу. Я буду откровенной. Попрошу вас не вмешиваться в жизнь Танабэ.

— Это пусть решает сам Танабэ, — сказала я. — Даже если вы его подружка, не думаю, что вы должны принимать решения за него.

От ярости она покраснела и сказала:

— Вам не кажется, что вы ведете себя странно? Вы не считаете себя девушкой Танабэ, но спокойно приходите к нему, остаетесь ночевать, ведете себя как хотите. Это еще хуже, чем жить вместе! — На глаза у нее навернулись слезы. — В отличие от вас, я никогда не жила с Танабэ и не знаю его так хорошо, как вы. Я только его сокурсница. Однако я часто встречалась с Танабэ-куном и по-своему люблю его. Я утешала его, когда умерла его мать, старалась его поддержать. Однажды Танабэ-кун сказал: «А как насчет Микагэ?» — «Это твоя девушка?» — спросила я. — «Нет, — покачал он головой, — давай оставим этот разговор на потом». Поскольку все в школе знали, что у него в доме живет девушка, я махнула на это рукой.

— Я там уже не живу, — начала я, но она, не слушая меня, продолжала:

— Вы не хотите нести ответственность за все в делах Юити как его девушка. Вас интересуют только любовные услады, вы ими наслаждаетесь, и поэтому Танабэ все равно что застрял на полпути. Вы демонстрируете Танабэ свои стройные руки и ноги, свои длинные волосы, постоянно обманываете его. Вам что, нравится, чтобы он всегда оставался на полпути, был только наполовину мужчиной? Но разве любовь не предполагает умение видеть тяготы другого? И теперь, скинув с плеч такую ношу, с холодным лицом, вы делаете вид, что все понимаете… Прошу вас, оставьте Танабэ в покое! Умоляю! Пока вы рядом, Танабэ никуда не сможет сдвинуться.

Хотя она была довольно проницательной, но думала только о себе, резкость ее слов больно ранила меня. Она собиралась уже сказать что-то еще, но я прокричала:

— Хватит!

От удивления она замолчала.

Тогда я сказала ей:

— Я понимаю, как вам тяжело, но мы обе должны жить в соответствии с нашими чувствами… Ваши слова означают, что вы не хотите принимать во внимание мои чувства. Как вы можете понять при первой встрече, что меня его судьба совершенно не волнует?

— Как вы можете так холодно судить? — ответила она вопросом на вопрос, и слезы покатились у нее из глаз. — Вы утверждаете, что все время любили Танабэ. Я в это не верю. Вы говорите, что, узнав о смерти его матери, приехали к нему и остались там ночевать. Это гнусная ложь!

Мое сердце наполнилось несказанной печалью.

То, что матерью Юити был мужчина, в каком душевном состоянии я находилась, когда переехала к нему жить, что между нами существовали только поверхностные отношения, она и знать не желала. Она пришла исключительно ради того, чтобы оскорбить меня. И даже если между нами не было никакой любовной связи, после того утреннего звонка она выведала все про меня, узнала, где я работаю, где живу, и приехала сюда на поезде откуда-то издалека. И вся эта мрачная затея не могла помочь ей избавиться от обрушившейся на нее печали. Мне даже стало жалко ее, когда я представила, как она появилась здесь, гонимая переполнявшей ее яростью, неистребимой и беспричинной.

— Мне тоже знакомо чувство сострадания, — сказала я. — Мне известно, как тяжело жить, потеряв близких людей. Но это мое рабочее место, и если вы хотите еще что-то мне сказать…

Я собиралась предложить ей позвонить мне домой, но вместо этого сказала:

— Может быть, вы хотите, чтобы я разрыдалась и пырнула вас кухонным ножом?

Мне кажется, что я произнесла это очень спокойным тоном. Она презрительно на меня посмотрела и холодным голосом сказала:

— Я сказала, что хотела. Извините!

С этими словами она направилась к двери, громко хлопнула ею и удалилась.

От этой встречи никто не выиграл и не проиграл, осталось только неприятное послевкусие.

— Микагэ-тян, у тебя все в порядке? — спросила меня встревоженная Кури.

— Похоже, — сказала Нори, — эта девица немного чокнутая. Я думаю, что она свихнулась от ревности. Держись, Микагэ! — заглядывая мне в глаза, утешительно сказала она.

В тот вечер я отправилась в дом Танабэ забрать зубную щетку и полотенце. Юити дома не было. Я приготовила рис с карри и в одиночестве его съела.

Готовить пищу и есть ее в этом доме казалось мне вполне обычным. Когда я мысленно прокручивала в голове беседу с той девушкой, вернулся Юити.

— Привет! — сказала я.

Хотя он ни о чем не подозревал, а я ничего плохого не сделала, он старался не встречаться со мной глазами.