Кухня: Часть 2. Полная луна. - [9]

— Стоп! — Она испугалась и замолкла. Я сказала: — Я понимаю ваши чувства, но люди живут, сами заботясь о своих переживаниях… В том, что вы говорите, нет и намека на то, что чувствую я. Мы с вами видимся первый раз, так откуда вам известно, что я ни о чем не задумываюсь?

— Да, как ты можешь быть такой холодной? — зарыдала она. — Хочешь сказать, что ты все время любила Танабэ, оставаясь такой? Поверить в это не могу. Воспользовалась тем, что умерла его мать, и тут же осталась на ночь. Хорошенький приемчик.

Мое сердце переполняла омерзительная тоска.

Она и не хотела знать о том, что мать Юити была мужчиной, о том, в каком душевном состоянии я была, когда они взяли меня к себе, о том, насколько сложны и непрочны сейчас наши отношения с ним. Она просто пришла выяснять отношения. Любовь бы это не спасло, но, тем не менее, после утреннего телефонного звонка она сразу принялась выяснять, кто я, разузнала, где я работаю, раздобыла адрес, села на электричку и приехала сюда, откуда-то издалека. От всей этой мрачной деятельности становилось грустно и безнадежно. Подгоняемая непонятной злостью она вошла в эту комнату. Когда я представила себе, что в тот момент вертелось у нее в голове, и что каждый день творится у нее на душе, мне стало очень печально.

— Смею надеяться, что я тоже — натура впечатлительная, — сказала я. — И я нахожусь в том же самом положении: прошло совсем немного времени, как я потеряла близкого человека. И потом, здесь заняты работой. Если вы еще что-либо хотите сказать… — На самом деле я хотела продолжить: «то позвоните мне домой», но вместо этого — выпалила: …я расплачусь и изрежу вас кухонным ножом — как вам такая перспектива? — Самой было стыдно за свои слова. Она с ненавистью посмотрела на меня, холодно сказала:

— Я сказала всё, что хотела. Разрешите откланяться, — и пошла к двери. В тишине раздавался стук ее каблуков. Она вышла, с размаху хлопнув дверью.

Эта встреча, от которой никому не было никакой пользы, завершилась, оставив после себя неприятный осадок.

— Микагэ-тян, ты совсем ни в чем не виновата! — подошла ко мне Кури-тян и сказала с беспокойством.

— Да. По-моему, она немного тронулась от ревности. Микагэ-тян, не грусти, — ласково сказала Нори-тян, заглядывая мне в лицо.

О-ё-ёй, — подумала я, стоя в классе, освещаемом послеполуденным светом.

Поскольку я ушла, оставив зубную щетку и полотенце, вечером я вернулась в дом Танабэ. Юити не было, наверное, он куда-то ушел. Я приготовила себе рис-карри и съела его.

Для меня готовить здесь еду и есть ее было абсолютно — даже слишком — естественно. Пока я вновь рассеянно обдумывала ответ на вопрос, который сама же и задавала себе, вернулся Юити.

— С возвращением, — сказала я. Ему ничего не было известно, и он ни в чем не был виноват, но почему-то посмотреть ему в глаза я не могла.

— Юити, мне послезавтра нужно будет по работе уехать в Идзу. Я оставила квартиру в полном беспорядке, перед отъездом хочу всё убрать, поэтому сегодня я пойду домой. А, остался карри, если хочешь, поешь.

— Да? Вот как? Хорошо, я подвезу тебя, — улыбнулся Юити.

Автомобиль мчится. Мимо пролетают улицы. Через пять минут мы подъедем к моему дому.

— Юити, — сказала я.

— Да? — отозвался Юити, не отрываясь от руля.

— Знаешь, давай чаю… съездим чаю попьем.

— А я думал, тебе не терпится поскорее вещи собрать. Я-то совсем даже не против.

— Нет, мне чего-то так чаю захотелось попить.

— Давай съездим. Куда поедем?

— Нуу, давай… Давай в чайную, которая над салоном красоты.

— Она в самом конце улицы, далеко добираться.

— А мне кажется, там хорошо.

— Ну, давай туда.

Он был очень добр, хотя и не понимал, что со мной происходит. Он видел, что я грущу, поэтому, казалось, если сказать ему: поехали прямо сейчас в Арабские Эмираты любоваться луной, он согласится.

В этом маленьком кафе на втором этаже было очень тихо и светло. Нас окружали белые стены, помещение хорошо отапливалось. Мы сели друг напротив друга за самый дальний столик. Больше посетителей не было, негромко играла музыка из кинофильмов.

— Юити, а вообще-то, мы с тобой первый раз вдвоем в кафе пришли, да? Так странно, — сказала я.

— Неужели? — Юити сделал круглые глаза. Он пил вонючий «Эрл Грэй», который я терпеть не могла. Так и вспоминаю, как по ночам в квартире Танабэ распространялся этот мыльный запах. В тихой ночи я смотрела телевизор, включенный на небольшой громкости, а Юити выходил из комнаты и заваривал чай.

Среди потока безумно расплывчатых отрезков времени и настроений, в пяти органах чувств запечатлеваются разные моменты прошлого. Что-то не особенно важное, то, чего никогда больше не будет, вот так вот вдруг всплывает в памяти в зимнем кафе.

— Я очень хорошо помню, как мы всегда с тобой распивали чаи, поэтому я и подумал: разве может такое быть, но ведь на самом деле…

— Видишь? Правда странно? — засмеялась я.

— Как-то до меня ничего не доходит, — сказал Юити, смотря тяжелым взглядом на свет настольной лампы. — Наверное, я очень устал.

— Конечно, ничего удивительного, — сказала я, немного испугавшись.

— Ты тоже была усталой, когда умерла твоя бабушка. Сейчас я хорошо это помню. Смотрим телик, спросишь: что они имели в виду?, поглядишь на тебя, а ты в прострации сидишь на диване и думаешь ни о чем. Помнишь, ты часто сидела с отсутствующим лицом? Сейчас я это хорошо понимаю.