Кудеяр - [37]

— Великому князю не мир заключать, а казнить обманщика следовало бы!

— Верно, Кудеярушка, не зря в народе говорят: горбатого исправит только, могила. Таков и Шемяка. Тотчас же начал он пакостить великому князю — вновь установил связь с Иваном Можайским, послал своих людей в Новгород и Вятку с просьбой о помощи, подговорил казанского царевича Мамотяку идти на Москву. К тому же он и не думал возвращать похищенную великокняжескую казну. Видя, что Шемяка чинит неправду, Василий Васильевич обратился к иерархам церкви с просьбой судить его за нарушение крестного целования при заключении договора. Церковные мужи велели Шемяке подчиниться великому князю. Тот, однако, их не послушался. И тогда московский великий князь вместе с ратью пошёл к Галичу и захватил его. Шемяка бежал в Новгород и там просил помочь ему ратью. В Новгороде он и скончался, как говорят, его отравили лютым зельем. А привёз то зелье из Москвы в Новгород великокняжеский дьяк Степан Бородатый.

Он подкупил шемякинского повара, коего звали, тьфу, — Поганка, и тот добавил зелье в курицу, отчего Шемяка и умер.

— Отец Пахомий, но при чём здесь Михаил Клопский, про которого я слышал, будто он был прозорливцем-юродивым?

— Михаил Клопский жил в монастыре, который позднее был назван его именем. В тот монастырь и заявился Шемяка, оказавшийся в Новгороде, и стал жаловаться старцу: «Михайлушко, убежал я из своей вотчины, сбили меня с великого княжения московского». На это прозорливец ответил: «Всякая власть даётся от Бога и только от него». — «Так ты бы, Михайлушко, помолился за меня перед Господом Богом, чтобы достиг я своей отчизны, великого княжения». Тут старец сурово посмотрел на Дмитрия и изрёк: «Княже, всякая власть от Бога даруется, ты же в Русии великие брани межусобные воздвиг и врагам радость сотворил. Если и впредь будешь тщиться достичь того, желаемого не получишь и со срамом снова сюда возвратишься и трилакотный гроб в Юрьевом монастыре около Великого Новгорода приемлет тебя!» Как сказал юродивый, так и сталось: князь-бегун в третий раз явился в Новгород, где принял конец жизни по пророчеству святого. Увы, речь моя убога, потому не могу я сказать о Шемяке так, как поведал князь Василий Тучков в своей книге. В ней он показал себя достойным учеником архиепископа Макария, поновил ветхие писания, поведал людям о явлениях и чудесах преподобного, всё расставил по чину и очень чудно изложил. Трилакотный гроб, предвещанный юродивым мятежнику вместо великого княжения, — это возмездие Шемяке за межусобную брань.

— Отец Пахомий, но ведь ныне вновь межусобица…

— В том-то и дело, Андриан: Василий Тучков, подобно провидцу Михаилу Клопскому, говорит нам: зачинщики нынешних межусобных браней сгинут, как и Дмитрий Шемяка. И оттого в душе вера укрепляется: минует злое лихолетье, войдёт юный государь в силу и разум, установятся на Руси тишина и покой.

— Когда я стал послужильцем бояр Тучковых, то немало приходилось слышать разговоров о Василии Шемячиче — новгород-северском князе, пленённом великим князем Василием Ивановичем.

— Так то внук Дмитрия Шемяки.

— Горькая у них обоих судьба.

Игумен ещё долго говорил о неурядицах в Русском государстве, о Михаиле Клопском, Дмитрии Шемяке, новгородском наместнике Немире, а потом перешёл к рассказу о встрече с митрополитом Иоасафом.

— Иоасафа Скрипицына я хорошо знавал ещё в бытность его игуменом Троицкого монастыря. Как проведал, что он стал митрополитом, очень удивился. Время нынче вон какое крутое, ему ли, сердобольному, быть церковным пастырем на Руси? Что и говорить, добр Иоасаф, а тут злоба кругом кипит. Устоять ли ему? Митрополит Даниил уж куда ловок был, да и тот ныне повергнут.

— А может, и хорошо, что Иоасафа поставили митрополитом, — осторожно заметил Андриан, — когда кругом столько зла, люди особенно ценят крохи добра. А государь как?

— Сподобил Господь лицезреть и государя. Десятый годок ему пошёл, худенький такой, бледный, росточком длинный, глаза цепкие, так и буравят каждого встречного. На Кудеяра нашего очень похож, только поюнее будет. Смотрит на всех и молчит, словно воды в рот набрал. Ближние бояре что хотят, то и воротят, не особенно с ним считаются, только для вида почтение кажут.

— Ничего, вырастет государь, конец смуте придёт.

— Дай-то Бог!

Проводив отца Пахомия, Кудеяр хотел было углубиться в чтение привезённой им книги, но условный свист за окном заставил его вопросительно глянуть на Андриана. Тот добродушно усмехнулся:

— Ступай, ступай, успеешь ещё прочитать о пророчествах Михаила Клопского.

Кудеяр натянул шапку и выскочил за порог. Снегопад прекратился. Сквозь тонкий слой облаков проглянуло низкое зимнее солнце. Появление его предвещало прекращение необычно обильных снегопадов.

Олекса и Аниска поджидали Кудеяра, притаившись за сугробом. Едва он показался, в него полетели комья снега. Кудеяр успел увернуться и спрятаться от нападающих, а когда из-за сугроба показалась голова Аниски, ловко метнул снежок ему прямо в лоб. Аниска схватил ком снега и припустился за ним, но промахнулся и, споткнувшись о подставленную ногу, угодил головой в сугроб.