Кудесник - [5]

Поначалу, отдавая дань вежливости, она не решилась вырваться из его рук, но затем это чувство сменилось гораздо более сильными и могучими эмоциями. Британское сердце Синклера, возможно, и было куском льда, но танцевал он со страстью латиноамериканского любовника. Джилл безвольно следовала за ним в танце, отвечая на его страсть запретным, потаенным чувством, наконец-то сознательно отдавая себе отчет в том, что она до того безуспешно пыталась отрицать: что под неприступной внешностью прячется тот самый человек, к которому ее влекло с самой первой минуты встречи. Вздохнув, она подняла взор и смело встретилась с ним взглядом, эмоционально раскрываясь, чего она не позволяла себе уже много лет. И тут же замкнулась, натолкнувшись на холодную, находящуюся на грани жестокости заинтересованность во взгляде партнера. Он изучал ее реакции, словно по ходу очередного чертова эксперимента.

К счастью, в этот миг песня кончилась. И тогда она ушла с вечеринки, спасаясь в тихой гавани своего дома, чувствуя себя преданной как его клиническим любопытством, так и собственными вырвавшимися наружу эмоциями. И на следующий день она отправилась на работу, преисполненная решимости выбросить этот эпизод из головы, но стоило ей вновь встретиться с холодным взглядом серых глаз Синклера, как она в очередной раз ощутила их могучую притягательную силу — и заложенное в этом взгляде хладнокровное предательство. И чем больше она пыталась отбрасывать это от себя, тем крепче становилось это ощущение.

Джилл была не из тех, кто легко сдается. Она участвовала в этом фарсе еще два месяца, безжалостно давя нежелательные эмоции, пытаясь убедить себя в том, что она так и не побывала в его объятиях. Но такого рода усилия стали ее утомлять, и ощущение самообмана стало подрывать цельность ее сознания. И когда она услышала об открывшейся у Шеффилда кибертехнической вакансии, то решила немедленно воспользоваться представившейся возможностью, тем не менее, прекрасно понимая, что так ведут себя только трусы, но это дела не меняло.

А теперь привязанность к Эйнштейну вновь свела ее с Синклером. “И я опять очутилась в его железных объятиях”, — подумала она, внутренне усмехаясь по поводу столь отдающего мелодрамой образа. В конце концов, место их встречи — одна из лабораторий высокой технологии девяностых годов, а не какой-нибудь мрачный йоркширский замок прошлого столетия. И то короткое время, что им предстоит работать вместе, она вполне сможет держать под контролем глупую увлеченность, достойную разве что девочки-школьницы.

“Кроме того, — подумала она, глядя через голову Синклера на небольшого размера “яйца”, висящие посередине массивных металлоконструкций, — мне и без этого есть о чем беспокоиться”.

Без сомнения, ему еще ни разу не приходилось работать со столь замкнутой на себя женщиной.

Меня совершенно не трогает тот факт, что вы — автор инструкции по работе с симулятором, — заявил Синклер, прикрепляя у нее на виске еще один мягкий датчик. — Вам придется в очередной раз пройти инструктаж у меня.

Джиллиан напряглась, потягиваясь в ярко-желтой вискозной сетке, словно сопротивляясь его распоряжениям.

— Похоже, у меня нет выбора? Что ж, буду играть роль благодарного слушателя.

С точки зрения логики Синклер осознавал, что на ее сарказм, как и на сарказм кого бы то ни было, он просто не должен обращать внимания. Забивать себе голову тем, что его кто-то не уважает, представлялось пустой тратой времени. Это только отвлекает силы и мысли от более важных дел, в частности, от надлежащего исполнения поставленной перед собой задачи. Как правило, хвала и хула сходили с него, как с гуся вода. Но слова Джилл жалили очень больно.

Отвернувшись, он пошарил и подтянул проводок еще одного датчика. Ограниченные габариты яйца сделали это действие весьма сложным маневром, но Синклер на болевые покалывания внимания не обращал. Переживать физические неудобства тоже было напрасной тратой времени.

— Когда вы оказываетесь в первый раз погруженной в виртуальную реальность, вы на минуту или две теряете пространственную ориентацию, как если бы…

— Как если бы я была матросом, только что сошедшим на берег, — закончила она фразу. — Доктор, я все это знаю. Я уже играла в “Осязательный кошмар” и в другие игры класса “Арканоид”, связанные с виртуальной реальностью.

— Я тоже в них играл, миз Полански, но по сравнению с тем, что вам предстоит испытать, они скорее напоминают самый примитивный “конструктор”. Вот, в частности, почему я ограничил время пребывания кибернавта в симулированной реальности одним часом. По истечении этого срока наносится ущерб высшей деятельности человека и происходит нечто, подобное декомпрессии аквалангистов. Ну, а теперь, когда вы привыкнете к виртуальному окружению, то увидите энергетическую сетку координат.

— Световые линии, которые градуируют и стабилизируют виртуальный мир, — подытожили она в том же тоне.

Он стиснул зубы, разрываясь между чувствами раздражения и восхищения. Она, безусловно, прежде чем вернуться к этой работе, тщательно изучила переработанную документацию, но почему она позволяет себе пересказывать ее столь раздраженно… Но в конце концов, Джиллиан Полански всегда нарушала субординацию. Неповиновение, жажда спора, постоянный вызов, возбуждение, влечение…