Куда улетают воздушные шарики? - [7]
притяжательности, - шаркал я.
потом хлопнуть. Звонка не было, но за дверью
- Шибур, шибур, - переваливалась она.
была ты, улыбающаяся слегка виновато.
- Попробуй-ка склонить притяжательность?
Тогда мы пили чай, змеилась музыка. Я чув-
- кралась ты.
ствовал биение твоих губ о блюдце,
Я попробовал: моя, мои, мое. Я склонял
пульсацию глаз. Казалось, высуни язык длин-
притяжательность,
ный, непроглотимый, но язык впивался в чай,
склонил, повалил, раздвинул.
отдергивался, укушенный, уязвленный. А ты едко
А сейчас я касался твоей руки на темной,
уязвительно смеялась, разбавив водой, чуть
тонущей в твоем детстве скамейке, а ее руку
теплой.
- другой рукой, за руку, под руку - домой.
- Мне было причудливо тепло. Твоя манера
Мы говорили шагами, глазами, прикосно-
выражаться.
вениями, а от слов иронично отмахивались, вжик
- Цту-кхе-цщуф.
- в листву, траву, снег, слова складывались
Твоя манера целоваться.
лужами, рисуя и рисуясь в желтизне луны и
18
7
- Хм-ля.
- А мы забальзамируем их в воде и проведем
Твоя манера улыбаться и в улыбке об-
искусственное дыхание.
нажаться .
- Может, лучше жабры?
Я заметил тогда и кое-что еще. Возможно, как
Наверно, ты заплакала, потому что начала
раз это ты пыталась скрыть, словами накрыть,
дышать как-то быстро и порывисто, как из-под
руками закрыть, одеждой прикрыть. Мне
воды. Я не знал точно. В глубине так плохо
нравились твои губы, хотя до сих пор пугал
видно.
рот.
Какой-то
слишком
тщательный,
******
примеряющийся, всасывающий все целиком:
губы, щеки, кожу.
Мы сидели в вишневом кафе на перекрестке
Облизнулся, закашлялся, выплюнул.
удаляющихся улиц. Дымящийся кофе и пар изо рта.
-Меня влечет к темноволосым, но нравятся мне
Клубничное мороженое и тихое позвякивание му-
светлые.
зыки. Ты кинула клубничину на тротуар. Вдруг
Кто сказал? Ты или я?
прорастет,зацветет и обернется фруктовым
Мы кидались словами шепотом, а потом, вы-
деревом. Шли минуты и исчезали глотки, а клуб-
кинув весь запас, собирали их в сумки, накап-
ничина родила паучка. Ты покосилась на него и
ливая для дневников.
чмокнула. Он показался тебе знакомым, уже ви-
- У тебя теплые линии рук.
денным. Его лапки... ты знала их все по именам.
Ты раздвинула пальцы, положила ладонь на ко-
Я только смеялся и давил клубничины в твоей
вер, а я превратил свою руку в двуногого
чашке, наполняя ее копошащимися чудищами. Они
человека и перешагивал через пальцы,
барахтались и строили себе ледяные дворцы и
спотыкался, падал, ругался...
морозные тоннели. Однако, ты не оценила их
- У тебя кленовый... чуть внимательнее...
изобретательности в архитектуре. Ты всегда
нет, желтый разрез глаз.
отдавала предпочтение воздушным замкам. Может
- Я знаю. Я люблю мороженое с клубникой и
быть, поэтому ты интересовалась мной...
искрящимися ананасами.
Мороженое кончилось. Ты разломила сигарету
- Могу предложить мороженую клубнику и
на две половинки - твоя чуть длиннее - дала мне
свежий искрящийся лед, только что из холо-
вторую. Мы вообразили, что в руках у нас
дильника.
рапиры, и начали сражаться. Тебе особенно
- Меня не привлекает ни искусственный лед,
удавался выпад с шуршащим стряхиванием пепла на
ни искусственное тепло.
стол,
- Может быть, тебя вообще не привлекает
в чашку, сахарницу, мне в глаза.
искусство?
Я всегда хотел такой цвет глаз... Но как ты
- У тебя что, и холодильник какой-то
узнала?
особенный, способный сделать мороженое в стиле
Ты не ответила, как и тогда, давно, а только
супрематизм?
повела глазами, в которых будто что-то
- Конечно.
растворилось. Может, ответ?
- Тогда кинь мне в чай два черных квадра-
- Мне постоянно хочется тебя удивить.
тика…
Покачала головой, а потом плеснула в меня
Как-то один мой друг нарисовал портрет моего
волной
холодильника. Получился натюрморт. У меня и
вопросов. Оказалось, что ты просто экономила
друг необычный, он видит вещи наизнанку.
воду, коллекционируя и классифицируя слова,
Помню, он нарисовал свою девушку и показал мне
советы, претензии, и вот теперь ванна
ее портрет. Я увидел два кусочка сыра,
наполнилась до краев, а ты всего лишь легонько
нанизанных на прямую кишку, несколько долек
увеличила напор, и
яблок и среди них, замаскировавшееся под
по полу сразу заплескались первые слова,
яблоко, сердце.
блестя чешуей вопросительных знаков и
- Думаю, лучше всего позировать натощак.
троеточий. Я медлил, вскочив с кресла, только
- Трудно сказать, потому что тогда он вынуж-
когда вода начала лизать мои губы.
ден будет два часа рисовать просто чистый лист
Бросился в ванну, чтобы закрутить кран, но из
бумаги. Перекрашивать в белый цвет.
него продолговатыми рыбами стекали наши верхние
- А, значит, в коридоре висел твой портрет?
соседи. Здоровались, постукивая плавниками.
- Нет, холодильника. Он всегда такой, но не
Преподносили дары. Кто червячка, а кто кусочек
сегодня. Сегодня он принадлежит тебе, в нем
Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова. В книге присутствует нецензурная брань!
Знаете ли вы, как звучат мелодии бакинского двора? А где находится край света? Верите ли в Деда Мороза? Не пытались ли войти дважды в одну реку? Ну, признайтесь же: писали письма кумирам? Если это и многое другое вам интересно, книга современной писательницы Ольги Меклер не оставит вас равнодушными. Автор более двадцати лет живет в Израиле, но попрежнему считает, что выразительнее, чем русский язык, человечество ничего так и не создало, поэтому пишет исключительно на нем. Галерея образов и ситуаций, с которыми читателю предстоит познакомиться, создана на основе реальных жизненных историй, поэтому вы будете искренне смеяться и грустить вместе с героями, наверняка узнаете в ком-то из них своих знакомых, а отложив книгу, задумаетесь о жизненных ценностях, душевных качествах, об ответственности за свои поступки.
Александр Телищев-Ферье – молодой французский археолог – посвящает свою жизнь поиску древнего шумерского города Меде, разрушенного наводнением примерно в IV тысячелетии до н. э. Одновременно с раскопками герой пишет книгу по мотивам расшифрованной им рукописи. Два действия разворачиваются параллельно: в Багдаде 2002–2003 гг., незадолго до вторжения войск НАТО, и во времена Шумерской цивилизации. Два мира существуют как будто в зеркальном отражении, в каждом – своя история, в которой переплетаются любовь, дружба, преданность и жажда наживы, ложь, отчаяние.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.