Куда улетают воздушные шарики? - [7]

Шрифт
Интервал

притяжательности, - шаркал я.

потом хлопнуть. Звонка не было, но за дверью

- Шибур, шибур, - переваливалась она.

была ты, улыбающаяся слегка виновато.

- Попробуй-ка склонить притяжательность?

Тогда мы пили чай, змеилась музыка. Я чув-

- кралась ты.

ствовал биение твоих губ о блюдце,

Я попробовал: моя, мои, мое. Я склонял

пульсацию глаз. Казалось, высуни язык длин-

притяжательность,

ный, непроглотимый, но язык впивался в чай,

склонил, повалил, раздвинул.

отдергивался, укушенный, уязвленный. А ты едко

А сейчас я касался твоей руки на темной,

уязвительно смеялась, разбавив водой, чуть

тонущей в твоем детстве скамейке, а ее руку

теплой.

- другой рукой, за руку, под руку - домой.

- Мне было причудливо тепло. Твоя манера

Мы говорили шагами, глазами, прикосно-

выражаться.

вениями, а от слов иронично отмахивались, вжик

- Цту-кхе-цщуф.

- в листву, траву, снег, слова складывались

Твоя манера целоваться.

лужами, рисуя и рисуясь в желтизне луны и

18

7

- Хм-ля.

- А мы забальзамируем их в воде и проведем

Твоя манера улыбаться и в улыбке об-

искусственное дыхание.

нажаться .

- Может, лучше жабры?

Я заметил тогда и кое-что еще. Возможно, как

Наверно, ты заплакала, потому что начала

раз это ты пыталась скрыть, словами накрыть,

дышать как-то быстро и порывисто, как из-под

руками закрыть, одеждой прикрыть. Мне

воды. Я не знал точно. В глубине так плохо

нравились твои губы, хотя до сих пор пугал

видно.

рот.


Какой-то


слишком


тщательный,

******

примеряющийся, всасывающий все целиком:

губы, щеки, кожу.

Мы сидели в вишневом кафе на перекрестке

Облизнулся, закашлялся, выплюнул.

удаляющихся улиц. Дымящийся кофе и пар изо рта.

-Меня влечет к темноволосым, но нравятся мне

Клубничное мороженое и тихое позвякивание му-

светлые.

зыки. Ты кинула клубничину на тротуар. Вдруг

Кто сказал? Ты или я?

прорастет,зацветет и обернется фруктовым

Мы кидались словами шепотом, а потом, вы-

деревом. Шли минуты и исчезали глотки, а клуб-

кинув весь запас, собирали их в сумки, накап-

ничина родила паучка. Ты покосилась на него и

ливая для дневников.

чмокнула. Он показался тебе знакомым, уже ви-

- У тебя теплые линии рук.

денным. Его лапки... ты знала их все по именам.

Ты раздвинула пальцы, положила ладонь на ко-

Я только смеялся и давил клубничины в твоей

вер, а я превратил свою руку в двуногого

чашке, наполняя ее копошащимися чудищами. Они

человека и перешагивал через пальцы,

барахтались и строили себе ледяные дворцы и

спотыкался, падал, ругался...

морозные тоннели. Однако, ты не оценила их

- У тебя кленовый... чуть внимательнее...

изобретательности в архитектуре. Ты всегда

нет, желтый разрез глаз.

отдавала предпочтение воздушным замкам. Может

- Я знаю. Я люблю мороженое с клубникой и

быть, поэтому ты интересовалась мной...

искрящимися ананасами.

Мороженое кончилось. Ты разломила сигарету

- Могу предложить мороженую клубнику и

на две половинки - твоя чуть длиннее - дала мне

свежий искрящийся лед, только что из холо-

вторую. Мы вообразили, что в руках у нас

дильника.

рапиры, и начали сражаться. Тебе особенно

- Меня не привлекает ни искусственный лед,

удавался выпад с шуршащим стряхиванием пепла на

ни искусственное тепло.

стол,

- Может быть, тебя вообще не привлекает

в чашку, сахарницу, мне в глаза.

искусство?

Я всегда хотел такой цвет глаз... Но как ты

- У тебя что, и холодильник какой-то

узнала?

особенный, способный сделать мороженое в стиле

Ты не ответила, как и тогда, давно, а только

супрематизм?

повела глазами, в которых будто что-то

- Конечно.

растворилось. Может, ответ?

- Тогда кинь мне в чай два черных квадра-

- Мне постоянно хочется тебя удивить.

тика…

Покачала головой, а потом плеснула в меня

Как-то один мой друг нарисовал портрет моего

волной

холодильника. Получился натюрморт. У меня и

вопросов. Оказалось, что ты просто экономила

друг необычный, он видит вещи наизнанку.

воду, коллекционируя и классифицируя слова,

Помню, он нарисовал свою девушку и показал мне

советы, претензии, и вот теперь ванна

ее портрет. Я увидел два кусочка сыра,

наполнилась до краев, а ты всего лишь легонько

нанизанных на прямую кишку, несколько долек

увеличила напор, и

яблок и среди них, замаскировавшееся под

по полу сразу заплескались первые слова,

яблоко, сердце.

блестя чешуей вопросительных знаков и

- Думаю, лучше всего позировать натощак.

троеточий. Я медлил, вскочив с кресла, только

- Трудно сказать, потому что тогда он вынуж-

когда вода начала лизать мои губы.

ден будет два часа рисовать просто чистый лист

Бросился в ванну, чтобы закрутить кран, но из

бумаги. Перекрашивать в белый цвет.

него продолговатыми рыбами стекали наши верхние

- А, значит, в коридоре висел твой портрет?

соседи. Здоровались, постукивая плавниками.

- Нет, холодильника. Он всегда такой, но не

Преподносили дары. Кто червячка, а кто кусочек

сегодня. Сегодня он принадлежит тебе, в нем


Рекомендуем почитать
Про папу. Антироман

Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова. В книге присутствует нецензурная брань!


Где находится край света

Знаете ли вы, как звучат мелодии бакинского двора? А где находится край света? Верите ли в Деда Мороза? Не пытались ли войти дважды в одну реку? Ну, признайтесь же: писали письма кумирам? Если это и многое другое вам интересно, книга современной писательницы Ольги Меклер не оставит вас равнодушными. Автор более двадцати лет живет в Израиле, но попрежнему считает, что выразительнее, чем русский язык, человечество ничего так и не создало, поэтому пишет исключительно на нем. Галерея образов и ситуаций, с которыми читателю предстоит познакомиться, создана на основе реальных жизненных историй, поэтому вы будете искренне смеяться и грустить вместе с героями, наверняка узнаете в ком-то из них своих знакомых, а отложив книгу, задумаетесь о жизненных ценностях, душевных качествах, об ответственности за свои поступки.


После долгих дней

Александр Телищев-Ферье – молодой французский археолог – посвящает свою жизнь поиску древнего шумерского города Меде, разрушенного наводнением примерно в IV тысячелетии до н. э. Одновременно с раскопками герой пишет книгу по мотивам расшифрованной им рукописи. Два действия разворачиваются параллельно: в Багдаде 2002–2003 гг., незадолго до вторжения войск НАТО, и во времена Шумерской цивилизации. Два мира существуют как будто в зеркальном отражении, в каждом – своя история, в которой переплетаются любовь, дружба, преданность и жажда наживы, ложь, отчаяние.


Поговори со мной…

Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.


Воровская яма [Cборник]

Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.


Дороги любви

Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.