Куда убегает ваш утренний кофе? - [28]

Примерно чему-то такому учила ЮФ на общем листе почти такого же темного, как и я, СШ. Он её хотел, и поэтому слушался. Но одного послушания недостаточно: через некоторое время ЮФ, похоже, решила, что СШ безнадежен, и уничтожила его. Она сказала, что он похож на выдохшийся дезодорант «Сирень» в мужском туалете. СШ действительно был несколько сентиментален, может быть, даже романтичен, стремился сглаживать, а не обострять и вообще был скорее мягок, чем груб. Но что бы она ни имела в виду, удар был точно по яйцам — СШ запомнил это на всю жизнь. Что, разумеется, было ему только на пользу. Жалеть никого не надо: если видишь какую-нибудь гадость, смело бей. Пороки (глупость, вранье, лицемерие, подлость, и так далее) надо уничтожать. Такова была идеология.

Постмодернизм в этом отношении размягчает: он не знает ни абсолютных ценностей, ни их противоположностей — полных низостей. Всё относительно, оценка меняется в зависимости от способа прочтения фразы, легкий мрак не терпит категорических определений, однозначности плохого или хорошего. Моя мама представляла собой модерн, от которого обнаружилось для меня спасение в более продвинутом постмодерне. С тех пор я всё время продвигалась вперед, но почему-то вернулась обратно. Мои передовые друзья согласились переносить диктат «истинных ценностей», которые жестоко наказывают за измену. Принципы могут подсказать тебе, что ты поступил не так как надо, а, например, подло, и ты тут же окажешься ничтожным, отвратительным, омерзительным подлецом. Самое ужасное, что ты станешь им на самом деле. Потому что ты веришь, что всё это настоящее. И принципы настоящие, и нарушать их действительно по-настоящему плохо. Я очень боялась, что эти принципы приговорят меня к какому-нибудь ужасу, например, я окончательно окажусь существом низшей расы. И всё. Возразить уже будет невозможно. Поэтому, как я уже рассказывала, я отчаянно нападала на серьезность, мертвенность, окостенелость и занудность «людей с принципами», и в первую очередь на АЧ и ЕП.

> То что декларируется Екатериной Шварцбраун в последнее время ещё хуже, чем сетевые

> обозреватели, у последних хотя бы линки куда-то ведут. Основной её

> дихотомией восприятия стало живое (радость, молодёжь и пр.) vs мёртвое

> (партийные страсти, ограниченность и пр.), постоянное акцентирование

> «живого», «гармонии», «красоты» во всех их формах, где надо и не надо… О

> чём это? Правильно, страх смерти. Как же страх может изуродовать… Ведь

> не так давно ещё была женщина, гораздо более живая, чем под соусом

> нынешней дихотомии, писавшая замечательные статьи (напр. про барона

> Унгерна), и куда всё подевалось? Когда за жизнь цепляются с таким страхом,

> она не задерживаясь вытекает, просачивается сквозь описанные трусики.

Вот что написал в общем листе рассылки АЧ, беседуя с кем-то обо мне.

Никто раньше не позволял себе так про меня говорить. Теперь никто за меня не заступился, наоборот, ДТ из той же компании написал мне, что что-то такое он как раз пытался мне последнее время сказать. Это несмотря на то, что он сильно недолюбливал АЧ и даже как-то мечтал «выбить ногой палочку у него из рук». Другие тоже как-то не возражали. Я даже не стала думать, боюсь ли я и правда смерти, или нет — это было совершенно не важно. По сравнению с трусиками это всё была полная фигня. Я просто даже не могла себе представить, как страшна должна быть моя месть, поэтому разразилась беспомощными нападками и обвинениями, попутно уверяя, что меня это всё совершенно не волнует. Я была совершенно растеряна.

АЧ же, считая тему исчерпанной, перешел к заботам об улучшении мироздания:

«Если каждый взрослый на регулярной и бесплатной основе будет иметь секс с детьми, он очень скоро увидит отвратительность подобных актов и отсутствие их всякой привлекательности. Для тех, кто не скоро увидит, следует интенсифицировать и разнообразить процесс до нужной степени. Это самый верный способ пресечь проявления извращённой фантазии на всех уровнях вплоть до генного кода. Во избежание порчи личного имущества, государству следует использовать для этого детей-сирот, воспитанников домов ребёнка и детских домов прямо на территории таких учреждений или с доставкой услуги на дом. Необходимо поощрять добровольную сдачу лишних детей в такие учреждения. Также могут быть использованы отдельные сознательные дети по их собственному желанию».

Когда я увидела эту запись, то немедленно преисполнилась презрения к автору: «И вот эти вот примитивные ходы в коре дают вам основания чувствовать свое превосходство?» написала я в ответ. Больше всего меня волновало его превосходство. На это он ответил что-то вроде — это так, утреннее упражнение за кофе, ерунда, самый заурядный постинг. Так оно и было.

О том, что я умерла и похоронена на виртуальном кладбище, публика узнала, разумеется, от АЧ и ЕП. На могиле была надпись: «Умерла в ранней юности, не успев собрать все вырезки про красные бригады». Рядом с могилкой был изображен суслик. Как постепенно выяснилось, это был помоечный суслик, оболочка, которая осталась после моей смерти и паразитировала теперь на останках. ЕП умолял кого-нибудь перерезать, наконец, ей горло и тем самым защитить светлую память безвременно ушедшей от нас Екатерины Шварцбраун.