Куда ты пропала, Бернадетт? - [29]

МАЙКЛ ГРЕЙВС: Я один жалел, что она уезжает.

Полгода спустя диснеевский проект был завершен. Грейвс предложил мисс Фокс вернуться в Нью-Йорк, но она успела оценить лос-анджелесскую архитектурную свободу. По рекомендации Грейвса ее приняли в фирму Ричарда Майера, который в тот момент занимался Центром искусств Гетти. Она была в числе шести молодых архитекторов, которым поручили найти, закупить и проверить шестнадцать тысяч тонн известкового туфа для облицовки здания музея. В 1988 году Бернадетт Фокс познакомилась со специалистом по компьютерной анимации Элджином Брэнчем. Через год они поженились. Бернадетт захотела построить себе дом. Их риелтором была Джуди Толл.

ДЖУДИ ТОЛЛ: Это была очаровательная юная пара. Оба умные и привлекательные. Я пыталась продать им дом в Санта-Монике или в Палисейдсе. Но Бернадетт настаивала на приобретении участка под строительство. Я показала им заброшенную фабрику на Венис-бич – ее продавали по стоимости земли.

Она все осмотрела и сказала: «Идеально». К моему ужасу, она имела в виду само здание. Ее муж удивился не меньше моего. Но он ей доверял. Что ни говори, а все всегда решают жены.

Фокс и Брэнч купили бывшую фабрику очков «Бибер Бифокал». Вскоре они на какой-то вечеринке познакомились с Полом Йеллинеком и Дэвидом Уокером – двумя людьми, которые оказали существенное влияние на профессиональную судьбу мисс Фокс. Йеллинек – архитектор, профессор Южно-Калифорнийского института архитектуры (ЮКИА).

ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: В тот день они с Элджи подписали договор на покупку «Бибер Бифокал». Бернадетт вся прямо светилась и заразила своим энтузиазмом остальных гостей. Она сказала, что на фабрике остались станки и куча ящиков с бифокальными очками, и ей не терпится «что-нибудь со всем этим сделать». Слушая ее горячечные бессвязные речи, никто не угадал бы в ней профессионального архитектора, тем более – любимицу Грейвса.

Строительным подрядчиком был Дэвид Уокер.

ДЭВИД УОКЕР: За десертом Бернадетт попросила меня выступить ее подрядчиком. Я сказал, что порекомендую ей кого-нибудь. «Нет, – ответила она, – мне нравитесь вы». И велела прийти в субботу и привести рабочих.

ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Когда Бернадетт сказала, что занимается закупкой туфа для Гетти, я все понял. У меня друг там работал. Они заставляют талантливых архитекторов пахать как на конвейере, низводят их до роли мелких клерков. Такая работа разрушает душу. Фабрика очков не давала Бернадетт забыть, что она стала архитектором потому, что ей хотелось строить.

Фабрика «Бибер Бифокал» представляла собой коробку из шлакоблока площадью три тысячи квадратных футов, с потолками в 11 футов, ленточными окнами и застекленной крышей. Фокс потратила два года, превращая промышленное здание в жилой дом. Подрядчик Дэвид Уокер наблюдал за этим процессом.

ДЭВИД УОКЕР: Снаружи это выглядело ужасно. Но заходишь внутрь – а там все залито светом. В ту первую субботу я по просьбе Бернадетт привел нескольких рабочих. У нее не было ни проекта, ни разрешения на реконструкцию. Она вручила нам метлы, швабры и скребки и отправила мести полы и мыть окна и стеклянную крышу. Я спросил, заказать ли контейнер для мусора. В ответ она заорала: «Нет!»

На протяжении следующих трех недель Бернадетт собирала все, что было в здании, – тысячи пар бифокальных очков, ящики с линзами, стопки картонных листов для будущих коробок, оборудование для резки и шлифовки стекла – и раскладывала на полу.

По утрам, приходя на фабрику, я заставал ее уже на месте. За спиной у нее болтался рюкзак, из которого тянулась шерстяная нитка. Она беспрестанно вязала и наблюдала за происходящим. Мне сразу вспомнилось детство – бывало, высыплешь на ковер кубики «лего», а потом сидишь и думаешь, что бы из них построить.

Как-то в пятницу она забрала с собой ящик очков в проволочной оправе, а в понедельник принесла их обратно, связанные проволокой. Получилась такая как бы кольчуга из очков. Но прочная и на вид потрясная! Бернадетт засадила парней за работу. Дала каждому кусачки и плоскогубцы и показала, что делать. Из тысяч старых очков они сплели ширмы, которые она использовала вместо внутренних стен.

Зрелище было еще то: мексиканские мачо сидят на солнышке в креслах и вяжут. А им нравилось. Они включали эту свою музыку – ранчеру – и сплетничали, как девчонки.

ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: У Бернадетт не было никакого замысла. Все началось с вязания и очков. Потом появились столешницы из линз и ножки столов из деталей станков. Это было здорово. Я приводил к Бернадетт студентов, и они ей помогали, получая за это дополнительные баллы.

Одна из кладовок в «Бибер Бифокал» была до потолка набита каталогами. Бернадетт склеила их в твердые кубы четыре на четыре фута. Как-то вечером мы напились, взяли бензопилу и вырезали из них кресла. Они стали гостиным гарнитуром.

ДЭВИД УОКЕР: Скоро стало очевидно, что она старается ничего не покупать и использовать только то, что под рукой. Это была такая игра. Уж не знаю, можно ли это назвать архитектурой, но весело было. Это точно.

ПОЛ ЙЕЛЛИНЕК: Тогда считалось, что в архитектуре самое главное – это технология. С кульманов все переходили на программу