Куда мы, папа? - [22]

Мой брат Ив-Мари вечно выигрывал. Он был самый хитренький и сразу понял, что отвечать надо очень быстро, не задумываясь.

Мы словно участвовали в забеге на короткую дистанцию.

Мели ерунду, главное – быстро. Правильных ответов папа и сам не знал.

Помню, однажды папа спросил, в каком году произошла битва при Мариньяно. Ив-Мари тут же в шутку назвал цифру 203: «Как «Пежо», – прибавил он. Папа зааплодировал. А я, призадумавшись, вспомнил, что битва состоялась в 1515 году, и сказал: «В 1515-м».

Папа отдал монеты Иву-Мари. Это было несправедливо, потому что битва действительно состоялась в 1515 году, я проверил по учебнику истории.

Я возмутился, а папа сказал, что я вечно ною.

На самом деле просто Ив-Мари – папин любимчик.

Папа и Библия

Папа не умел говорить «нет». Это распространялось на всех барменов, наполнявших его стакан, и на всех торговцев, рекламировавших своих товары под дверью.

Мама не очень-то любила торговцев, потому что стоило папе сказать «да», как маме приходилось выкладывать кругленькую сумму.

Папа бездумно заказывал все подряд, особенно бесполезные вещи.

Помню, однажды решил купить пятьдесят метров ковра, чтобы застелить лестницу, и поскольку он уже подписал бумаги, мама потом лишь с большим трудом удалось все отменить.

Впрочем, маме не всегда так везло. Как-то раз папа заказал очень красивую Библию в нескольких томах, эксклюзивное издание с редкими иллюстрациями. Мама несколько месяцев выплачивала долг.

Нам сказали, что переплет был сделан из свиной кожи. Думаю, на эти деньги мама предпочла бы купить мяса и налепить котлет.

Папа и жандармы

У моего папы было много приятелей. Даже среди жандармов, потому что он их лечил.

Помню, однажды я ехал с папой в машине на переднем сиденье. Папа помчался под кирпич, мне было страшно, но я не ничего не говорил.

Метров через сто путь нам преградили жандармы. Тут я окончательно струхнул. Папа остановился, и жандармы, с виду не очень-то довольные, подошли к нам. Папа, казалось, совсем не боялся, просто ждал.

А потом, когда жандармы приблизились, папа как давай на них орать, что, мол, какое право они имеют мешать доктору спасать жизни.

Жандармы узнали папу, рассмеялись, пошушукались и стали тормозить машины, которые ехали в правильном направлении, чтобы папа мог развернуться и уехать в неправильном.

Мне кажется, папа всегда любил нарушать правила.

Папа и полиция

Когда папа сердился и бушевал, он звонил в полицию. Приезжали жандармы, пытались успокоить папу, он в ответ нес всякую чушь.

Однажды наплел, что бабушка хотела его изнасиловать. Я не знал, что это значит, но понимал: дело серьезное. Я видел слово «изнасиловать» в газете и думал – это значит убить женщину, только еще хуже.

Похоже, жандармы папе не поверили. Они велели ему отдохнуть, а сами подавляли смешки, потому что бабуля была вне себя от ярости.

Обычно она прощала папу, когда он уставал, но на этот раз, думаю, не хотела.

В конце концов она, конечно, простила, а что ей оставалось? Она каждый день заставляла нас читать «Отче наш» и просить Господа: «Прости грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим».

Мама сказала, что папа пошутил. Бабушка сказала, что есть другие способы шутить.

Впрочем, мы не знали, что имела в виду бабушка. Она не так уж часто шутила.

Папа и мой первый велосипед

Папа обещал мне велосипед. Я давно о нем мечтал.

Как-то раз папа отвел меня к одному из своих друзей, продавцу велосипедов и к тому же велогонщику, по фамилии Траншан. Тогда-то я и увидел свой первый велосипед.

Меня ожидал большой подержанный велосипед, перекрашенный в синий цвет, части, в прошлом, видимо, хромированные, были покрыты краской металлического оттенка, и вместо чудесного сиденья в форме изящной мордочки борзой красовалось огромное сиденье в форме коровьей головы с большущими пружинами внизу.

Папа спросил, нравится ли мне. Пришлось сказать, что да.

Спустя три месяца сломалась рама. Обнаружились проблемы со спайкой. Прочностью старичок не радовал.

Действительно классный велик я получил позже. Мне подарила его мама на окончание средней школы. Настоящий гоночный велосипед. Мама дала папе чек, и мы с папой отправились в магазин. Папа настоял, чтобы мне поставили пневматические шины. Он сказал, это менее опасно. Я расстроился, потому что хотел шины как у велогонщиков.

Но я был рад, что папе не все равно.

Папа и велогонки

Папа лечил велогонщиков и порой водил нас на велогонки.

Однажды на отборочном соревновании благодаря папе нам довелось пожать руки чемпионам. Я до сих пор помню имена: Апо Лазаридес, Рафаэль Джеминиани, Жан Робик, Брамбилла… Нам даже фотки подписали. Моему брату Ив-Мари достался Рене Вьетто, а мне – Ги Лапеби.

Помню, какие у велогонщиков ляжки. Огромные, мускулистые, загорелые. Когда я смотрел на свои белые тощие ноги, точно у цыпленка, мне прямо стыдно делалось. Поэтому я доставал маму, чтобы она купила мне бриджи.

Однажды к нам домой приехал Сезар Марселак из французской команды, чтобы папа его полечил. Он приехал на своем велосипеде. Велосипед оставил перед домом. Тот сверкал и казался легче перышка. В тот день Марселак забыл у нас свою полотняную сумку, мы ее открыли и нашли там банан.