Когда они вошли в трапезную, этот сидел, развалясь, на месте Настоятеля, а уцелевшие монахи расположились на длинной лавке вдоль стены. Шлем с вытянутой кверху маской этот снял, оказавшись ничем не примечательным мужиком лет сорока – сорока пяти. Выдавали его разве что глаза – слишком умные, слишком цепкие. Он сразу впился взглядом в вошедших, но тут же разочарованно опустил глаза.
– А, старый знакомый! Заховался, значит, все-таки! Рад, рад…
Голос его звучал весело, а вот глаза совсем потухли. Четвертый почему-то вспомнил приютского приятеля, одержимого где-то подцепленным злым духом. Дух был совсем дохлым, экзорцисты над ним даже четверть часа не читали, но из приюта приятеля выгнали – дохлый там дух или сильный, а порядок есть порядок, одержимый монахом быть не может. Когда приятель шел на выход с тощим мешком за плечами, он не плакал. Наоборот – на его тонких губах застыла немного презрительная улыбка. А вот глаза… Глаза у него были как у этого сейчас. Потухшие.
Глаза человека, мир вокруг которого только что разбился и обвалился вниз звякающими осколками.
– Ну иди сюда, малыш.
Четвертый понятия не имел – кто он такой, человек, которого называли Имп. Но держать удар тот явно умел. Голос Импа звучал абсолютно естественно, в нем были и ирония, и насмешка, хотя по глазам было видно, что хочется ему только одного – в петлю.
– Давай знакомиться. Люди зовут меня Император. А ты, я так понимаю, Четвертый?
Юноша молча кивнул.
– Четвертый, тебе придется открыть для меня все свои показатели. – Имп, упреждая вопрос, покачал головой. – Нет, это не обсуждается. Я понимаю, что это примерно то же самое, что раздеться догола, но тебе придется это сделать.
Таинственный гость уже ощутимо давил голосом. Пока не сильно, но мощь пугала.
– Ты выжил, Четвертый, значит, не совсем идиот. Думаю, ты уже понял, какие ставки в игре, участниками которой вы все на свою беду стали. Твоя жизнь в ней не дороже чиха. И может оказаться столь же долгой. Поэтому лучше открой сам.
Четвертый пожал плечами. Да было бы что скрывать.
ИМПЕРАТОР, 916 УРОВЕНЬ, ЗАПРАШИВАЕТ ПОЛНЫЙ ДОСТУП К ВАШИМ ЛИЧНЫМ ДАННЫМ. ОТКРЫТЬ ДОСТУП?
Какой-какой уровень?! Впервые за последний час Четвертый испытал какие-то эмоции. Очевидно, изумление ему не заблокировали.
ДА.
Пусть посмотрит на его единственное умение – «Малое лечение», которое капает всем носителям класса «монах» сразу после полной инициации. Все равно никакими другими умениями и абилками Четвертый так и не обзавелся.
Император завис на пару секунд, изучая данные, а потом посмотрел в глаза Четвертому.
И вот тут Четвертый понял, что все сегодняшнее выжигание психики было не более чем прелюдией. А настоящий страх только начинается.
– Вон. – от абсолютно спокойного голоса Императора всем присутствующим неистерпимо захотелось обгадиться. – Все вон.
В дверях мгновенно возникла пробка. В трапезной остался только Четвертый, которого взглядом как будто пригвоздили к лавке. В спину убегающим донеслось:
– Если кто-нибудь подойдет к трапезной ближе двадцати метров, это будет последняя глупость в его жизни.
Надо сказать, Император умел быть убедительным.
* * *
– Откуда. У. Тебя. Святость.
Каждым словом Императора можно было расколоть земной шар как минимум до магмы.
Четвертый неистово замотал головой. Выдавить из себя хоть слово казалось немыслимым.
– Я. Внимательно. Слушаю.
– Уме… Умен… – и тут Четвертого, наконец, прорвало. – У меня нет «Святости». Откуда у меня «Святость»? Это же уник! В монастыре ни у кого нет «Святости».
– Ты не врешь. – Император не спрашивал – утверждал. Но голос его стал немного мягче. – Посмотри твои статы.
Четвертый открыл статистику и ахнул. В куцем, как хвост зайца, списке, появилась новая строчка: «Святость. Статус умения: уникальный. Уровень: 0».
– Я… – голос юноши предательски задрожал. – Я не знаю. Я правда не знаю, чем угодно клянусь.
– Когда ты проверял статистику?
– Вечером, перед сном.
– А утром?
– Я э-э-э… Я не успел.
Не успел Четвертый потому, что Семьдесят Второй разбудил его традиционным ударом поварешки, и на пинках погнал в сторону кухни. А потом как-то все завертелось.
– Рассказывай. – велел Император. – Подробно, по минутам, начиная с подъема. Весь день. С чего начался день?
– Ну… С черпака.
– В смысле?
Слушать Император умел. Он слушал молча, не перебивал, смотрел собеседнику прямо в глаза, и под этим взглядом очень хотелось как можно подробнее изложить всю свою жизнь, начав рассказ фразой: «Час зачатья я помню неточно». Но про всю жизнь не спрашивали, спрашивали только про сегодняшний день. И Четвертый очень старался, пел, можно сказать, соловьем.
Когда он дошел до поединка Настоятеля с Саней и собственной контузии невидимым снежком, Император вдруг открыл рот.
– Стоп. Гена знал, кто лежит под шкафом?
– Кто?
– Гена. Вашего настоятеля звали Геной. Геннадий Васильевич Шелепин. – ровно пояснил Император и те же механическим голосом повторил. – Гена знал, кто лежит под шкафом?
– Не-не… Не знаю. Нет, наверное. – и тут Четвертый вспомнил. – Точно нет! Он же сказал что-то вроде: я не знаю, кто ты, но кто бы ты ни был, не лезь в драку.
