Куда идем мы… - 3 - [23]

– Когда я такое говорил?! – возмутился сын.

– Ай, не морочь мне голову! – отмахнулся Псих. – Скажи лучше, мое предложение принимается?

– Конечно принимается! – закивал Красный Ребенок. – Ты прав, лучше все без спешки на обратном пути устроим.

– Ну вот и слава богу! – удовлетворенно кивнул «Князь». – Кстати, ты с темы не съезжай, чем-нибудь восстанавливающим угостишь? Или так и будешь мои вопросы игнорировать?

– Бать, ну что ты такой токсичный сегодня? – Красный Ребенок, похоже, обиделся всерьез. – Хейтишь меня все время на пустом месте!

– Да это я так шучу, не обращай внимания! – быстро сдал назад Псих. – А что шутки так себе – говорю же, устал с дороги. Ты меня покорми – и я сразу в норму приду. Ну так что – накормишь?

– Конечно, накормлю, бать, лучшими деликатесами! Ты из-за стола как новенький станешь! Слушай, может, пару хороших хиллеров позвать? Пусть тебя полечат для профилактики.

– А и позови, – не стал спорить «папа». – Кашу маслом не испортишь.

На этих словах родственники и подошли к столу, заставленному блюдами так, что ножки мелко подрагивали – как у штангиста, заявившего рекордный вес.

– Садись, бать! – широким жестом предложил Красный Ребенок. – Выпьешь?

– Да не, куда? – мотнул головой Псих, уже набирающий закуски на тарелку. – Мне ж за руль, э-э-э, в дорогу через час. Вернусь – выпью. С чувством, с толком, с расстановкой. В этом деле главное что? Главное – не частить, не мешать и градус не понижать! А ты пей, сына, пей. У тебя жизнь нервная, периодически расслабляться надо.

* * *

Через полчаса Красный Ребенок, которого уже изрядно «повело», рассказывал «отцу».

– Ты вот говоришь – «соратников боишься…». А я никого не боюсь! Понимаешь? Вообще никого!

– Да понимаю, понимаю, успокойся, – поддакивал ему Псих, чье настроение изрядно поднялось вместе с показателями. По сути, выставленные деликатесы и два приставленных лекаря уже практически полностью излечили его от последствий недавней «клинической смерти».

«Минут через десять окончательно долечат, – решил он, – и можно будет сваливать уже. В общем, это я удачно зашел. И поедание Босса отсрочил, и себя в почти полный порядок привел. Опять же – возможность порталом прыгать сразу в штаб-квартиру теперь появилась. С таким раскладом на руках уже можно начинать за прикуп торговаться. Надо будет только без суеты и спешки разработать какой-нибудь план понадежнее».

– Бать! – дернул его за рукав Ребенок. – Бать, ты меня не слушаешь, что ли?

– Ну как не слушаю, сын? – всплеснул руками Псих. – Слушаю, конечно. Ты говори, говори!

– Так вот, я и говорю – соратники у монаха гов-но! – убежденно заявил Ребенок. – Я тебе отвечаю, это шлак какой-то, а не воины! А ты говоришь, «боишься». Да кого там бояться?

– Психа, – убежденно сказал Псих. – Ты у меня крут, конечно, но и он не пальцем на свет произведен. Думаешь, зря он моим побратимом был?

– Бать… – с пьяным упрямством замотал головой сын. – Бать, ты только не обижайся, но как-то твой побратим реально опустился. Ва-а-аще не произвел впечатления. Ва-а-аще ни по одному аспекту. Вот стыдно просто на него смотреть было. Ведь когда-то реально герой был. Не, он, конечно, предатель, к хозяевам сапоги лизать за косточки побежал. Но все равно, когда про свою молодость рассказывал, я же видел – ты к нему очень даже всерьез относился. То есть это враг, но враг, победой над которым гордится можно. Боец, равный тебе, во! Я, можно сказать, все детство мечтал вырасти и отомстить ему за украденный у тебя приоритет выхода в Верхние планы. И вот мы встретились. И что?

Он махнул рукой, не замечая, как у собеседника стекленеет взгляд.

– Бать, я тебе честно скажу, не хвастаясь – это был какой-то спившийся пенсионер. И одет как стареющий гей – какой-то колхозный костюмчик тигровой расцветки. Понимаешь, что мне больше всего обидно – я столько лет к этой драке готовился, а заломал его вообще без напряга. Клянусь, не вру, я даже половину своего арсенала не задействовал.

– Говорят, ему умения сильно порезали, – каким-то странным хриплым голосом сказал псевдо-князь. Лицо его в этот момент напоминало застывшую маску.

– И чо? – пренебрежительно спросил сынок. – И чо, бать? Да плевать мне – что там ему порезали, а что – отрезали. Это просто значит, что сейчас он – старый гей с порезанными умениями. Где легенда, нагнуть которого я мечтал много десятилетий? Нету ее. Нету, бать, понимаешь? И от этого у меня на душе – самая зеленая тоска. Понимаешь меня, бать? Бать?

– Понимаю, – сказал «батя». Очень похоже – с большим трудом из себя выдавил это короткое слово. Но сынок, как и все существа в периоды пьяной откровенности, практически не обращал внимания, упиваясь собственными проблемами.

– А последний визит? – продолжал пьяный сынуля. – Это вообще был какой-то реальный позор. Я даже не вышел к нему, бать, его мои шестерки гоняли. Прикинь, бать – мои шестерки гоняли Психа. Да как гоняли! Он даже сандалию потерял, не вру, бать. Мне ее принесли – эту сандалию несчастную. Вот честно тебе скажу, бать, вот только тебе скажу, больше никому не признаюсь – я чуть не заплакал, когда ее увидел. Потому что мечта моя рассыпалась. Потому – она такая жалкая была, эта сандалия. Потертая, сношенная… у меня новобранцы лучше одеваются. И это Псих, бать? Это вот это моя мечта – вот это бессильное пожилое ссыкло, шныряющее по кустам, как крыса?