Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела - [119]
Заметим, что и Судоплатов не проявил последовательности и твердости. По этому эпизоду он был основным свидетелем, поскольку участвовал в этой операции. В 1953 году, в своих письменных объяснениях в ЦК, приобщенных к делу, Павел Анатольевич показал, что Берия его обманул и никакого решения «инстанции» не было. В то же время в своей книге, изданной уже в наши дни, он четко пишет, что даже присутствовал при телефонном разговоре между Берия и Молотовым по этому вопросу.
Встречался ли лично Берия со Стаменовым, мне неизвестно. Мне организация подобной встречи не поручалась.
Выполняя в июне 1941 года приказание бывшего тогда Наркома Берия в отношении разговора со Стаменовым, я был твердо убежден и исходил из того, что выполняю тем самым указание партии и правительства.
Сейчас, после беседы, проведенной со мной в Президиуме ЦК КПСС, и полученных разъяснений, что никакого решения Советского Правительства, о котором говорил Берия, нет и не было, для меня совершенно ясно, что Берия обманул меня, видимо хорошо зная, что я без прямых указания Правительства подобных разговоров ни с кем вести не буду. Да и мыслей подобного рода у меня возникнуть не могло.
>п. Судоплатов
>7 августа 1953 года.
На допросах у Руденко и Цареградского в 1953 году это прозвучало нечетко. А заяви он об этом в ходе следствия твердо, эпизод бы отпал. Молотова, правда, нужно было бы допросить в качестве свидетеля и очные ставки провести: Берия — Молотов, Молотов — Судоплатов, Судоплатов — Берия. Приобщить и распечатать имевшуюся у следствия пленку звукозаписи разговора между Судоплатовым и болгарским послом Стаменовым в московском ресторане «Арагви», где они встречались в 1941 году и где велась оперативная запись разговора. Допросить Стаменова. Кстати, специальная группа под руководством секретаря Президиума Верховного Совета СССР Н. Пегова летом 1953 года ездила в Болгарию допрашивать Стаменова, но он от дачи показаний советским спецслужбам, у которых много лет состоял на службе под дипломатическим прикрытием и получал доплату к жалованью, отказался.[173] А к своим болгарским коллегам наши следователи почему-то не обратились. Получилось же следующее: Стаменов и Молотов не допрошены, пленки нет, очных ставок тоже, Судоплатов дает непоследовательные показания, а Берия в отказе. Но и это не все. В суде все сказанное выше вообще не рассматривалось. Никому не задано ни одного вопроса, в том числе и Берия. Судоплатова в суд не вызывали, и в приговор этот эпизод попал без судебной проверки. Думаю, не случайно. Начни разбираться, сразу зазвучали бы фамилии Сталина, Молотова, Ворошилова. А это явно не входило в планы судей. Там вообще эти фамилии произносить запрещалось.
В заключение скажу, что операция «Берия — Стаменов» по архивам госбезопасности и МИДа до сих пор именуется так: «Попытка тайного дипломатического зондажа и дезинформационной игры с немцами через болгарского посла в СССР Стаменова».
27 марта 1953 года в СССР была объявлена большая амнистия. Ее автором был признан Берия. Хотя принята она была Указом Президиума Верховного Совета СССР за подписью К.Е. Ворошилова.
Об амнистии 1953 года хотелось бы поговорить подробнее… Прежде всего надо сказать, что амнистии, ослабление уголовной ответственности, смягчение мер наказаний, всевозможные прощения виновных были всегда и во всех странах. Особенно часто это происходило при смене власти, вступлении на престол новых царей, королей, вождей, генеральных секретарей. Как не вспомнить здесь амнистию, которую объявил Александр II для декабристов (государственных преступников того времени) после смерти Николая I, стоявшего у престола 30 лет.
Но за весь сталинский период — с 1922 по 1953 год — такого акта, как амнистия, в прямом понимании этого слова у нас практически не было. Были так называемые частные амнистии — юридические акты, больше похожие на акты помилования, поскольку применялись к предельно узкому кругу лиц или к одному конкретному осужденному. Если открыть Уголовный кодекс 1926 года, с которым жила наша страна в этот период, то увидим, что такого понятия, как «амнистия», там вообще нет. В статье 52 УК РСФСР (1926 г.) было записано так: «Право полного или частичного освобождения осужденного от применения к нему мер социальной защиты сверх предусмотренных настоящим кодексом случаев принадлежит в отношении приговора всех судебных органов РСФСР исключительно Президиуму ВЦИК».
И все. Как видно, власть не любила этого слова — «амнистия». В статье 52 УК РСФСР смешали два понятия — амнистия и помилование. Запутались сами и запутали других.
Поэтому, наверное, и не применяли за все время советской власти. И вот 1953 год. Сталина нет. Грядут изменения. Берия — министр внутренних дел — берет на себя ответственность разработать и подготовить амнистию. 10 марта 1953 года он принял дела и приступил к исполнению обязанностей, а 24 марта представил записку в ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР с обоснованием необходимости принятия амнистии. В подчинении Берия как министра объединенного МВД были огромные силы, в том числе и научные. В течение этих 14 суток назначенные им службы МВД готовили текст и обоснования предполагаемой амнистии. Подготовили, представили Берия, а он — дальше. Бесспорно, и МВД во главе с Берия должно отвечать за свои предложения. Но возникает все тот же вопрос: почему Президиум Верховного Совета СССР слепо согласился с ним, не назначил юридической экспертизы, не провел коллегиальное обсуждение этого текста, не потребовал согласования с Прокуратурой Союза и Верховным судом. Именно так делается при подготовке амнистий. На их разработку сейчас уходит от шести до девяти месяцев, и то случаются ошибки. Как не вспомнить здесь амнистию 2000 года с ее скандалом, связанным с наградами осужденных. А работали в Государственной Думе над этой амнистией полгода.
