Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела - [116]

А что касается переселения чеченцев и ингушей на восток, то надо сказать следующее. Согласно решению правительства, эта операция под кодовым названием «Чечевица» была назначена на 23 февраля 1944 года. За неделю было погружено 170 эшелонов, в которых отправлено 478 тыс. человек, из них 91 тыс. ингушей и 387 тыс. чеченцев. Напомню, что это решение (бесспорно неправильное) было принято руководством страны в связи с тем, что во время боевых действий на Кавказе на территории Чечено-Ингушской АССР со стороны «отдельных местных жителей» имели место многочисленные факты открытой поддержки немцев. На все это нужны были дополнительные силы. Этой цели и служил резерв Берия — две дивизии НКВД.

Однако Берия остался виновным и здесь, несмотря на то, что за оборону Кавказа получил орден. Есть и диссертация на тему «Выдающаяся роль Берия при обороне Кавказа»…

Ну а попытка передачи «бакинской нефти» «в руки империалистических государств» — это, повторюсь, очередная фантазия суда.

Обвинение Берия в данном преступлении базировалось на заключении Генерального штаба, специально разработанном в 1953 году. Организация обороны Кавказа в заключении подвергнута разгрому. Вывод — во всем виновен Берия.

Вот показания в суде бывшего командующего 46-й армией генерала В. Сергацкова:

«Председатель Конев: Расскажите суду, что вам известно по делу Берия. (Обращается к В.Ф. Сергацкову. — Авт.)

Сергацков: В августе 1942 года я командовал 46 армией на Закавказском фронте. К этому времени противник на наиболее ответственных направлениях захватил отдельные перевалы через Главный Кавказский хребет. В основном это имело место на Сухумском направлении. 22 августа в расположение войск армии прибыл Берия. Тех, кто с ним приехал, я не знал. Я знал только одного человека — Серова. Вместе с Берия и его аппаратом с ним прибыл весь военный совет фронта. Следует сказать, что до этого, т. е. до приезда Берия, дней за пять военный совет утвердил план обороны Главного Кавказского хребта и все мероприятия, связанные с выполнением этого плана. Сразу же после приезда Берия созвал совещание, на котором, кроме меня, присутствовал Тюленев. На этом совещании Берия никаких вразумительных указаний не дал. В основном все свелось к тому, что он нас всячески ругал. Когда я, не сдержавшись, высказал возражение по какому-то вопросу, Берия вскипел, подошел ко мне вплотную и сказал: «Ты еще собираешься меня здесь учить?!». Когда я поставил вопрос об усилении наиболее слабых направлений и просил две дивизии, мне в этом было отказано.

Председатель Конев: Кто вас отстранил от командования?

Сергацков: Берия своим решением.

Председатель Конев: Продолжайте свои показания.

Сергацков: Таким образом, мне было отказано, как в перегруппировке своих сил, так и в усилении их. Я был по существу бесправен. Следует отметить, что с приездом Берия и его группы управление войсками было нарушено, так как все военное командование было взято под контроль работниками НКВД, назначенными Берия. Военные командиры не могли принять ни одного решения без этих прикрепленных представителей НКВД, которые не были компетентными в военных вопросах. После того, как Берия снял меня с должности командующего армией, я был назначен командиром дивизии, державшей оборону на военно-осетинской дороге. Ко мне была приставлена так называемая оперативная группа, во главе с генерал-майором Саджая[167]. При назначении последнего Берия сказал ему: «Ты будешь с ним спать, будешь с ним есть, будешь с ним ездить». Я это расценил, как проявление недоверия ко мне и как контроль надо мной.

Хочу еще сказать, что Леселидзе[168], до назначения на должность командующего армией, являлся командиром корпуса и поддерживал тесную связь с Берия. Леселидзе мне говорил, что он часто со мной не считался и не выполнял мои прямые приказания».

Генерал Сергацков далее показал, что из-за «своеволия» Берия наши войска понесли на горных перевалах Кавказа огромные потери. При этом Василий Федорович «забыл» сказать, что эти войска прибыли туда именно по его приказу, а Лаврентий Павлович как раз требовал ограничить их число необходимым минимумом хорошо подготовленных и экипированных, мобильных горных стрелков, которые без особого труда могут работать в условиях горной местности с коэффициентом 1:100.

Кстати, именно по указанию Берия там были созданы несколько учебных центров по альпинистской подготовке. Инструкторами были спортсмены-альпинисты во главе с Евгением Абалаковым — покорителем Эльбруса, Памира, Тянь-Шаня, пика Коммунизма, пика НКВД, стены РККА, пика Ворошилова и т. д. (24 марта 1948 г. заслуженный мастер спорта Е. Абалаков погиб в Москве при загадочных обстоятельствах. По официальной версии вместе с другим альпинистом — Ю. Арцишевским он задохнулся угарным газом в квартире их знакомого на ул. Студенческой в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.)

После Сергацкова в суде был допрошен генерал С. Штеменко.[169] Он во время битвы за Кавказ, будучи еще полковником и начальником кавказского направления Главного оперативного управления Генерального штаба, несколько раз сопровождал Берия в поездке на фронт и был его консультантом по военным вопросам. А на момент суда, в 1953 году, он был начальником штаба Западно-Сибирского военного округа.