Кто вы, доктор Зорге? - [36]
Пока осуществлялись эти меры, контрразведка буквально опутала сетью весь город. Переодетые в гражданское платье полицейские агенты, получив специальные указания полковника Осаки, усиленно распространяли среди уголовных элементов версию о том, что полное прощение и высокая награда ожидают каждого, кто поможет найти тайную радиостанцию.
Изредка у полковника Осаки мелькала мысль о том, что его предположение о наличии в Токио шпионской радиостанции ошибочно. Он даже постарался уведомить адмиралтейство и таможенные власти, что контрабандисты, вероятно, используют радио для связи со своими агентами в Японии. Таким путем полковник Осаки пытался создать для себя оправдание на тот случай, если его обвинят в медлительности или неспособности найти шпионов.
Тем временем сам Зорге чуть было не поставил свою группу под угрозу разоблачения из-за своего увлечения быстрой ездой на мотоцикле. Клаузену как владельцу импортно-экспортной конторы удалось приобрести немецкий мотоцикл новой марки. Зорге уговорил Макса продать ему эту красивую машину. Став владельцем нового мотоцикла, Зорге в первый же день отправился покататься по городу. На большой скорости, желая избежать столкновения с неожиданно появившейся из-за угла автомашиной, Зорге врезался на мотоцикле в стену здания американского посольства.
Кто-то из прохожих вызвал машину скорой помощи, на которой Зорге был отправлен в госпиталь, обычно обслуживавший иностранцев. Клаузен, узнав об аварии, поспешил в госпиталь — он знал, что в кармане куртки Зорге находилось еще не зашифрованное донесение, которое он намеревался вечером передать по радио в Москву. В этом донесении приводились подробные сведения о сосредоточении японских войск в Китае, а также был перечень авианосцев, которые предполагалось построить в ближайшие два года. Донесение было написано по-английски и могло стать вполне достаточным основанием для самых строгих санкций против его владельца.
Зорге, конечно, понимал создавшуюся опасность. Хотя травмы были очень серьезны, напряжением воли он постарался не терять сознания и терпеливо перенес боль, пока его перевязывали и укладывали в санитарную машину для отправки в госпиталь. Клаузен явился к нему в палату вовремя. Как только врачи и сестры оставили их на несколько минут вдвоем, Зорге жестом показал Клаузену, где хранится документ. Клаузен бросился к забрызганному кровью и небрежно брошенному на стол костюму Зорге.
Пять минут спустя прибыл полицейский чиновник. Согласно заведенному в Японии порядку расследования аварий на улицах города полицейский первым делом взял вещи Зорге и начал составлять опись имущества пострадавшего. Тут Клаузену пришлось пережить еще несколько неприятных минут. Из кармана брюк Зорге полицейский извлек несколько десятков американских долларов — довольно необычную для немецкого журналиста валюту, — но почему-то не придал этому никакого значения. Тщательно сосчитав деньги, полицейский унес их вместе с другими вещами Зорге.
Клаузен был рад побыстрее уйти из госпиталя. Полиции мог показаться странным тот факт, что не представитель посольства или какой-нибудь коллега-журналист, а он, Клаузен, первым оказался у постели Зорге. На следующий день Клаузен собрал в доме Мияги всех членов группы и, подробно рассказав им о случившемся, выразил опасение, что Зорге вышел из строя недели на две. Никаких распоряжений Зорге не оставил, а поэтому было решено запросить указания из Москвы.
Радиопередатчик в то время хранился в доме Мияги и был готов к следующей передаче. Поздно вечером наконец удалось установить связь с «Мюнхеном», и в ответ поступил приказ ждать распоряжений.
Очевидно, в Москве остались очень недовольны происшедшим. В принятой Клаузеном под утро радиотелеграмме группе, временно потерявшей своего руководителя, предписывалось в недельный срок представить информацию о складывающихся отношениях между США и Англией, с одной стороны, и Японией — с другой. Только Зорге располагал необходимыми сведениями для выполнения подобного задания. Одзаки и Вукелич, конечно, могли сами составить неплохой обзор, но ни один из них не решался дать оценку событиям, опасаясь сделать неправильные выводы. Поэтому было решено подождать несколько дней, а затем сообщить Зорге о поступившем из Москвы распоряжении.
Все это, конечно, свидетельствовало о полной зависимости всех членов группы, как бы талантливы они ни были, от Зорге. Они только передавали Зорге собранные ими сведения, а он брал на себя всю ответственность перед Москвой за точность информации. В течение всей недели томительного ожидания Клаузен испытывал такое чувство, будто за ним следят. Он заметил, что каждое утро неподалеку от его дома стоит автомашина, полная незнакомых людей. Только потом Клаузен сообразил, что совсем рядом с домом, в котором он жил, находилось советское торговое представительство и, вероятно, наблюдение велось за русскими.
В последний день недели Вукелич отправился в госпиталь к Зорге. Тот чувствовал себя гораздо лучше, хотя был еще очень слаб от большой потери крови. Вукелич рассказал Зорге о полученном из Москвы задании и причинах, по которым группа не выполнила поручение. Он собирался было вкратце познакомить Зорге с изменениями, которые произошли в отношениях между Японией и западными державами, но этому помешал приход медсестры.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.