Кто в тереме? - [73]
– Потом что было?
– Потом еще какие-то мужики приходили, еще пили…
– Какие мужики?
– Не помню!
Все. Дальше у Легостаева наступала полная амнезия. Он не помнил ничегошеньки, абсолютно. Какие-то мужики, имен которых он не знал или забыл. Кто-то бегал еще куда-то за самогоном, потом еще кто-то ездил в аптеку за спиртово-травяными «фанфуриками». Прямо столпотворение какое-то было в тот день на дачах. Чуть ли не треть мужского населения Артюховска рванула на пикник.
– А как эти мужики узнали, что вы у себя?
– Ну, может, зашли на огонек. Бомжи, они там зимуют, они всегда замечают, где свет зажегся. А может, это из соседей кто. Да клянусь, я уже не соображал – кто!
Амнезия у Легостаева наблюдалась хитрого свойства: кое-что он, безусловно, помнил. На некоторые вопросы отвечал легко и откровенно, не задумываясь. Особенно если не улавливал связи вопроса со случившимся преступлением. А вот что касается имен остальных участников – тут память словно отшибало. Тут невольно придешь к выводу, что он попросту кого-то покрывает.
Но Легостаев стоял на своем непоколебимо.
– Врете, врете, опять врете. На вашей даче, Виктор Иванович, вообще нет никаких следов пребывания людей. Тем более, многочисленной компании. Никаких там мужиков не было.
– Ну как же не было? Были! Только не на моей были даче! – снова заюлил Легостаев. – Уже когда вышли из маршрутки, я обыскал все карманы – нет ключей! Где-то обронил, в кармане дырка оказалась. И тут я вспомнил, что у Кузнецовых двери никогда на замок не закрываются. Их дачу однажды бомжи разбомбили. Разозлились, что замок открыть не могут, так вообще дверь с петель сняли, нагадили там конкретно.
– Бомжи ли? А может, местная молодежь похулиганила?
Допрашиваемый напрягся.
– Молодежь? Может и молодежь. Но местные вряд ли. Может, с соседнего села вот только. Или приезжие какие. Решили, будет чем поживиться – домик у Кузнецовых крепенький, ухоженный. Ну так вот, они теперь, после того погрома, как и многие, входную дверь на щепку закрывают, еще банку-другую закруток оставляют на закусь, чтоб только незваные гости не безобразничали. Заходите, мол, но будьте людьми! Вот мы и пошли на кузнецовскую дачу.
– Стоп! Подробнее: где эта дача? Как зовут хозяев? Понимаете, да, что мы каждое ваше слово проверим?
– Проверите? Ну проверяйте… Только я место точно не скажу. Не уверен я, какая точно дача. Мы ведь, как выпили, потом еще куда-то шли, я точно не помню – снова заюлил Легостаев.
По рассказу выходило, что в какой-то момент он отключился прямо за столом. Гарик поплыл еще раньше, много ли надо ослабевшему от долгого воздержания организму! Когда Легостаев проснулся, в комнате никого уже не было, все разошлись.
Вокруг во множестве валялись бутылки из-под водки и пузырьки из-под «фанфуриков». Но самое страшное – в левой руке Витек сжимал толстую ножку от старой табуретки, а облупившиеся деревянные обломки на полу окровавлены. И повсюду на полу были следы крови.
Переведя взгляд, Витек увидел возле кровати Гарика. Приятель лежал без движения, не дышал, вся голова в крови. И решил Легостаев, что в пьяном угаре пошел на «мокрое дело». Единственный выход, который напрашивался сам собой, вытащить труп в степь и там бросить, а потом податься в бега. Благо, было где укрыться.
– Но ведь Херсонский был жив!
– Откуда ж я знал? Я подумал, что он мертвый. У него вид был, как у мертвеца.
– Когда вы его тащили, вы что ж, не почувствовали, что он живой? Он не застонал ни разу?
– Нет! Он был, как мертвый.
Врет, конечно.
– Ладно, продолжайте.
Светке ничего не рассказывал, наплел что-то. Вскоре по телевизору услыхали со Светкой о чудесном спасении Гарика, а потом и о таинственном покушении на него.
– А кто, по-вашему, мог покушаться на Херсонского?
– Откуда же мне знать?
– Допустим. Вернемся к происшествию на дачах. Кто помогал вам тащить Херсонского к колодцу?
– Никто! Я один!
– Врете, Легостаев!
– Не вру! Я не помню! Честно, не помню!
– У вас есть дети, Виктор Иванович?
Легостаев пожал плечами.
– Ну так-то нет. Может, и бегают где-нибудь, да я не в курсе. А почему вы спросили?
– Ну полно, как так не в курсе? Есть же человек, которого вы сынком называете?
Нет, Бурлакову не показалось. Легостаев напрягся. После паузы ответил:
– Нет такого человека. Вернее… Я же вообще всех молодых так называю. Привычка у меня такая, да!
Витек еще таил надежду, что замначальника «уголовки» действительно такая старая нюня, какой хочет казаться. Что не «разводит» своими вопросами, что на самом деле не замечает пауз перед некоторыми ответами. Мозг Легостаева, среагировав на стрессовую ситуацию, осветил самые отдаленные уголки памяти и почти мгновенно выдал подходящую информацию.
В Витькином детстве был такой дядя Миша, сосед. Кличка у него была «Сынок». Высокий, крупный мужик, к старости он обрюзг и расплылся, и стал еще крупнее. Сколько Витька себя помнил, он всегда был бритоголовым. Глаза его угрюмо смотрели из-под набрякших век, и не смотрели даже, а сверлили собеседника буравчиками.
Детей у них с теткой Машей, вроде бы, не было. Во всяком случае, их двор не оглашался даже летом визгом приезжих внуков. Может, судьба наказала его, не подарив собственных детей. А может, с другой стороны, судьба просто поопасалась их дарить дяде Мише, понимая, что он за фрукт.
В маленьком тихом городке на Волге уже полгода разыскивают пропавшего владельца старинного особняка. На этом фоне новое ЧП, исчезновение сына крупного чиновника, жившего по соседству, выглядит тем более зловеще. Пока спецслужбы в мыле, три подруги, женщины в годах, решили изменить привычный образ жизни. Реализуя «культурную программу», они сталкиваются со следами преступления и случайно его раскрывают. Так начинаются их захватывающие приключения. Легкая ироничная история, частично основанная на реальных событиях, для читателя, предпочитающего погоням и перестрелкам постепенное распутывание клубка загадок – и человеческих судеб.
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.