Кто убил Паломино Молеро? - [14]

– Мать твою спроси, – пробормотал наконец летчик так тихо, что Литуме пришлось вытянуть шею, чтобы услышать.

– Моя бедная мама даже не знает, кто такой Паломино Молеро, – еще ласковей произнес лейтенант. – Зато ты знаешь. Ну, не томи, рассказывай, как было дело.

– Не знаю я никакого Паломино! – завопил летчик, и Литума отпрянул от неожиданности. – Ничего я не знаю! Ничего!

Голос его пресекался, а сам он дрожал с головы до ног.

– Как это так «не знаю»? – поглаживал его лейтенант. – Прекрасно знаешь. Потому ты и надираешься каждый вечер у китайца. Потому и бесишься, и ведешь себя как полоумный. Потому и лезешь в драку с «котами».

– Ничего я не знаю! – снова завыл тот. – Сказал – ничего!

– Расскажи мне про убитого солдатика, и тебе сразу станет легче, – мурлыкающим голосом продолжал уговаривать его лейтенант. Он даже чуть-чуть сюсюкал, как с маленьким. – Поверь мне, я недурной психолог. Излей мне душу. Обещаю, тебе полегчает.

Литума взмок от волнения: почувствовал, как рубашка прилипает к лопаткам, хотя дневной зной давно спал и было даже прохладно. Дул ветерок, вздымая невысокие волны, с неприятным шипением разбивавшиеся о кромку берега. «Чего боишься, Литума, – спросил он себя, – успокойся. – Снова возникло перед глазами изуродованное тело Паломино. – Сейчас узнаю, кто его убил».

– Ну, соберись с духом и выкладывай, – теребил летчика лейтенант. – Легче станет, вот увидишь. Да не плачь.

В эту минуту лейтенант, прильнув к плечу Сильвы, захныкал как грудной.

– Я вовсе не потому плачу… – всхлипывал он, трясясь всем телом и задыхаясь от рыданий. – Я и напиваюсь-то потому, что эта тварь вонзила мне нож в спину. Он запретил нам встречаться, он не пускает ее ко мне, а она тоже не хочет видеть меня. Есть у него такое право? Нет, ты ответь!

– Разумеется, нет, – похлопал его лейтенант по плечу. – А кто эта тварь, которая не дает тебе видеться с ней? Полковник Миндро?

Вот теперь-то летчик поднял голову, отлепился от плеча лейтенанта. В молочном сиянии луны Литума увидел его лицо – все в слезах, соплях и слюнях. Глаза с расширенными зрачками блестели безумной тревогой. Он беззвучно шевелил губами.

– Почему же полковник Миндро запретил тебе встречаться со своей дочкой? – спросил лейтенант так непринужденно, словно осведомлялся, шел ли вчера дождь. – В чем ты провинился? Ребеночка ей сделал?

– Тихо ты! – прошипел летчик. – Не называй его по имени. Под монастырь меня подвести хочешь?

– Нет. Помочь тебе хочу. Грустно смотреть, как ты спиваешься, буянишь. Карьеру себе испортишь, как ты в толк не возьмешь? Ладно, обещаю, имен больше называть не буду.

– Мы собирались обвенчаться на будущий год, как только звание получу, – залепетал летчик, снова склонив голову на грудь Сильвы. – Эта сволочь сказала, что он, мол, согласен. Свадьбу должны были сыграть в День Независимости, понимаешь? А теперь скажи мне: можно быть таким предателем, таким лгуном, гадом таким ползучим? Можно?

– Нельзя, – сконфуженно ответил Литума.

– А этот хмырь откуда взялся? – уставился на него летчик. – Он-то что тут делает? А? Зачем он?

– Да не обращай внимания, это мой помощник, парень надежный и неболтливый, – успокоил его лейтенант. – Забудь о нем. И про полковника Миндро тоже забудь.

– Тсс, чтоб тебя! Не называй имен!

– Ладно, ладно, – похлопал его лейтенант. – Все отцы болезненно переживают замужества своих дочек – им не хочется с ними разлучаться. Пройдет время, полковник размякнет, все устроится, женишься ты на ней. Хочешь добрый совет? Пусть она забеременеет. Тогда старику волей-неволей придется благословить ваш брак. Понял? Ну а теперь расскажи мне про Паломино Молеро.

«Он гений», – подумал Литума.

– Никогда он не размякнет, потому что он вообще не человек. У него души нет, – зарыдал летчик. Его снова затошнило, и Литума представил себе, на что теперь похожа форменная рубаха лейтенанта. – Это чудовище. Он провел меня, в точности как того чоло. Понимаешь теперь, почему я надираюсь каждую ночь?

– Конечно, понимаю. Тебя сбили с копыт, тебе не дают видеться с твоей милой. Ну а кто же это еще влюбился у нас в дочку полковника Миндро, тьфу, прости, в дочку этого старого самодура? Расскажи-ка мне про Паломино Молеро.

– Очень умный, да? – Летчик с трудом поднял голову. Литума подумал даже, что он вдруг протрезвел, и поспешил придержать его за плечи, боясь, что он вмажет лейтенанту. Но нет: летчик был слишком пьян, выпрямиться не смог и снова повалился на лейтенанта.

– Ну, давай, давай. За разговором позабудешь о своей беде, отвлечешься. Ну? Скажи: его убили за то, что спутался с женой какого-нибудь офицера? Да?

– Слова не скажу, хоть зарежь! – выкрикнул лейтенант.

– Экая ты скотина неблагодарная, – укорил его лейтенант. – Я тебя увел из притона, где тебе неминуемо оторвали бы яйца. Я привел тебя сюда, чтоб хмель из тебя выветрился, чтоб ты вернулся на базу свеженьким и не сел на «губу». На чьем плече ты выплакался? Кто тебе утирал слезы и сопли? Погляди, во что превратилась моя рубашка! И после всего этого ты не хочешь рассказать мне, за что убили Паломино Молеро. Боишься, что ли? Кого?