Кто ты? - [2]

– Да, милорд.

– Возьмите мое такси и скажите, чтобы он поторопился. Для вас он сделает, что угодно, а вот я ему не понравился. Неужели, – проговорил он, разглядывая себя в зеркале восемнадцатого века, висевшем над камином, – я позволю себе еще больше испугать и без того напуганного мистера Фиппса? Как, однако, трудно, произносить нечто подобное. Ужасно, если я явлюсь к нему в цилиндре и сюртуке. Или нет? Десять к одному, что он не обратит внимания на мои штаны и по ошибке примет меня за владельца похоронного бюро. Итак, библиофил исчезает. Звучит соло фагота, и появляется Шерлок Холмс, которого можно принять за обыкновенного прохожего. Ох, уж этот Бантер. Бесценный Бантер! Никогда не вспомнит о своих прямых обязанностях, стоит только предложить ему какую-то другую работу. Надеюсь, он не упустит "Четырех сыновей Эймона". Впрочем, есть еще один экземпляр. В Ватикане. Однако, как знать, будет ли он доступен в обозримом будущем, разве что римская церковь разорится или Швейцария завоюет Италию... Да, труп в чужой ванне выпадает раз в жизни, по крайней мере, мне бы хотелось так думать... тем более в пенсне. В любом случае, их можно пересчитать по пальцам. Черт возьми, нельзя гнаться одновременно за двумя зайцами.

Лорд Питер отправился в свою спальню и там переоделся с такой быстротой, какой трудно было ожидать от человека, ведущего его образ жизни. Он выбрал темно-зеленый галстук под цвет носков и аккуратно повязал его, ни разу не скривив губы, после чего сменил черные ботинки на коричневые, положил в нагрудный карман монокль и взял в руки красивую коричневую трость (из ротанга) с серебряным набалдашником.

– Вот и все, кажется, – пробормотал он едва слышно. – Нет... Пожалуй, надо еще захватить... А вдруг пригодится? Никогда не знаешь.

Лорд Питер добавил к своему снаряжению серебряный спичечный коробок, взглянул на часы и, обнаружив, что уже без четверти три, торопливо сбежал вниз по лестнице, остановил такси и поехал в сторону Баттерси-парк.

* * *

Мистер Альфред Фиппс был маленьким нервным человечком, льняные жиденькие волосы которого уже начали сдавать свои позиции в неравной борьбе с судьбой. Многие бы сказали, что единственно запоминающимся на его лице была ссадина над левой бровью, никак не сочетающаяся со всем остальным его обликом. Почти той же скороговоркой, которой он пробормотал приветствие, он, как бы извиняясь, сообщил, что налетел в темноте на дверной косяк. И едва не заплакал, тронутый вниманием лорда Питера.

– Вы очень добры, ваша светлость, – раз двадцать повторил он, часто мигая слабыми глазками. – Я очень, ваша светлость, очень ценю ваше отношение, вот и матушка тоже, только она плохо слышит, совсем глухая, и мне бы не хотелось затруднять вашу светлость беседой с нею. У нас сегодня тяжелый день, – добавил он. – Все время полицейские. Ни матушка, ни я не привыкли к такому. Мы всегда жили довольно уединенно, ваша светлость, у нас свои привычки, и, Боже мой, я почти рад, что матушка не все понимает, иначе просто не знаю, как бы я справился. Сначала она как будто расстроилась, разволновалась, а потом что-то себе надумала, Бог весть что, но это даже к лучшему.

Старая дама сидела возле камина и вязала, сумрачно качая головой в ответ на взгляды сына.

– Я всегда беспокоилась насчет нашей ванны и тебе говорила, Альфред, – вдруг неожиданно громко, как обычно говорят глухие, заявила она. – Теперь-то уж домовладельцу придется поработать, но ты не должен был вмешивать полицию. Ну, да ты всегда делал из мухи слона.

– Вот видите, – жалобно произнес мистер Фиппс. – Вот видите. Ванную мы заперли и не пускаем ее туда, вот она и придумала что-то несуразное. Теперь ее не остановишь. А я-то в каком былсостоянии, когда... Ох, сэр... милорд... Вы не представляете, что со мной было. Никогда ни о чем подобном я даже не слышал, а уж со мной и вовсе ничего такого никогда не случалось. Я не знал, на каком я свете. Понятия не имею, как еще жив остался. Сердце у меня не очень крепкое. Уж как я оттуда вышел и как дотащился до телефона... Меня словно обухом по голове ударили, правда, сэр... я и завтракать не стал, ни кусочка не смог проглотить. И к ланчу не притронулся. Потом все время телефонные переговоры, у меня ведь клиенты, вопросы полицейских... Ни минуты покоя.

– Не сомневаюсь, что вы пережили настоящее потрясение, – с сочувствием заметил лорд Питер, – особенно, если учесть, что вы не успели позавтракать. Терпеть не могу, когда меня тревожат до завтрака. Хуже ничего быть не может.

– Вот, вот, – встрепенулся мистер Фиппс. – Когда я увидел этот ужас в моей ванне, да еще в чем мать родила, если не считать очков, уверяю вас, милорд, меня вывернуло наизнанку. Простите за выражение, милорд. У меня слабое здоровье, сэр, и иногда по утрам, бывает, меня тошнит, а тут такое... Пришлось послать служанку за бренди, а то не знаю, как бы я это пережил. Мне было так плохо, иначе я бы ни за что, ведь я совершенно равнодушен к спиртному. Но у меня правило, в доме всегда должна быть бутылка чего-нибудь покрепче... на всякий случай. Ну, вы понимаете.

– Очень мудро, – поддержал его лорд Питер. – Вы – предусмотрительный человек, мистер Фиппс. Удивительно, какие чудеса может сотворить наперсток бренди в случае необходимости, и чем меньше вы привычны к нему, тем лучше. Надеюсь, у вас разумная служанка. Ужасно, когда женщины всюду суют свой нос.