Кто такая Айн Рэнд? - [25]

Учитывая тот факт, что один из ее величайших талантов заключался именно в том, чтобы транслировать в мир новые идеи, подавая их под видом популярной мелодрамы, усилия Вудса по видоизменению пьесы были для нее особенно болезненны. Однако их наиболее яростные споры были связаны с тем, что он нанял двоих сотрудников – Хейза и Вайценкорна – специально для того, чтобы осуществить те изменения, которые Рэнд отказалась сделать сама. Дополнительной неприятностью стало то, что участие этих двоих оттянуло на себя десятую часть ее авторских гонораров. С помощью своего друга, адвоката Мелвилла Кейна (и при поддержке жены актера Винсента Астора Хелен, которая выступала арбитром в этом споре) ей удалось успешно оспорить снижение выплат. Также Рэнд удалось назначить несравненного актера Уолтера Пиджона на роль одного из персонажей пьесы, крутого гангстера Гатса Ригана (помощника Карен Андре и Бьорна Фолкнера в криминальных делах). Но все же она не могла предотвратить вмешательства Эла Вудса в полной мере, поскольку контракт, который они подписали, предоставлял ему право нанимать новых авторов, вносить изменения в сценарий, вводить новых героев и декорации, и многое другое. Наблюдать за тем, как он кромсает ее пьесу вдоль и поперек, было невыносимо. В конце концов она возненавидела Вудса, своего театрального агента Саттенштайна и свое изуродованное произведение. И как раз когда противоборство с продюсером достигло своего пика, она узнала, что ее литературному агенту Энн Уоткинс удалось продать роман «Мы – живые» издательству Macmillan. Как и в других издательских домах, там были недовольны идеологическим содержанием романа, но в конце концов согласились рискнуть.

Многократно откладываемая премьера спектакля «Ночью 16-го января», наконец, состоялась 16-го сентября 1935-го, в принадлежавшем Шуберту театре Ambassador в Нью-Йорке, при грандиозном аншлаге. Роль председателя жюри исполнял знаменитый боксер Джек Демпси. Обозреватель из The Wall Street Journal отнесся к постановке благожелательно и порекомендовал ее театралам в качестве искусного и забавного развлечения. Такое мнение возобладало и среди прочих критиков. Спектакль стал коммерческим хитом сезона. Однако критики снова упустили из виду заложенную драматургом в произведение подоплеку, а именно – жестокое противоборство между наделенной ницшеанскими чертами героиней и привычным, обывательским видением жизни, которое олицетворяли собой свидетели обвинения. Это было вовсе не удивительно, учитывая то, сколько раз Вудс перекроил и перелатал исходный текст. Глубоко уязвленная Рэнд наблюдала премьерный показ с заднего ряда, где она сидела вместе с Фрэнком, понимая, что происходящее на сцене больше не является ее работой.

Тремя днями позже она подписала контракт с Macmillan. Печатная версия романа «Мы – живые» приближалась к шестистам страницам, однако издатель не стал просить Рэнд о сокращениях или каких бы то ни было прочих изменениях в тексте. Однако впоследствии она узнала о том, что в недрах издательства кипела нешуточная борьба, предметом которой была перспектива издания этой книги как таковая. Как Рэнд вспоминала в 1960-х, редактор Macmillan, поэт по имени Стэнли Янг, высоко оценил книгу из-за ее литературных достоинств – однако знаменитый критик Грэнвилл Хикс, который занимался вычиткой рукописей для этого издательства, выступил против романа Рэнд. Главной проблемой произведения, на его взгляд, было изображение жизни Советской России в исключительно мрачных тонах. Незадолго до этого Хикс вступил в ряды Коммунистической партии США, и той же осенью 1935-го он заканчивал для Macmillan собственную книгу, проникнутую нотками обожания биографию американского коммуниста Джона Рида. Двадцать два года спустя, к ужасу Рэнд, именно Хикс написал рецензию на роман «Атлант расправил плечи» для New York Times Book Review – и к этой книге он отнесся еще более прохладно, чем к ее дебютному произведению.

К счастью, руководство Macmillan не доверилось в тот раз мнению Хикса и 7 апреля 1936-го роман «Мы – живые» увидел свет. Рэнд отправила экземпляры чикагским родственникам, голливудским коллегам по киноиндустрии (включая Сесила Б. Де-Милля), а также нескольким друзьям. Отдельный экземпляр она послала отцу Фрэнка, Деннису О’Коннору, которого никогда не видела, но, тем не менее, обращалась к нему как к своему «американскому отцу».

Роман «Мы – живые» привлек очень впечатляющее для дебютного произведения, особенно, если учесть тот факт, что в одну неделю с ним на рынок поступили новые и переизданные романы Ребекки Вест, Дафны дю Морье, Синклера Льюиса, а также очередное издание популярного сборника стихов французского поэта Шарля Бодлера «Цветы зла». Также немало шума успел наделать, еще до своего выхода, дебютный роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», которого читающая публика ждала с большим нетерпением. В конце апреля Рэнд сказала в интервью корреспонденту New York Times, что она очень гордится («что и неудивительно», отметил журналист) тем, что ее первый киносценарий, ее первая театральная пьеса и ее первый роман в прозе почти немедленно нашли покупателей. На данный факт стоит обратить внимание и исследователям жизни и творчества Рэнд – поскольку впоследствии она зачастую преувеличивала масштаб трудностей, с которыми сталкивалась в процессе поиска издателей для своих книг или продюсеров для пьес и сценариев. Рэнд обвиняла в своих неудачах предвзятых или злокозненных редакторов, плетущих против нее заговор – а ее последователи безоговорочно верили ей и будто мантру повторяли эти истории о враждебности и пренебрежении – так, словно именно они закалили характер Рэнд и стали ее секретом успеха.