Кто репрессировал в 30-х: братья Берманы? Сталин? или... - [40]

Молодой Гитлер возмущался, негодовал, пытался понять мудренный замысел Бога: «Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какого бы то ни было сорта и прежде всего в области культурной жизни народов, в котором не был бы замешан по крайней мере один еврей? Как в любом гнойнике найдёшь червя или личинку его, так в любой грязной истории непременно наткнёшься на еврейчика. Это чума, чума, настоящая духовная чума. Ужасно было убедиться, что именно евреям природа предопределила эту позорную роль. Уж не в этом ли следует искать и "избранность" этого народа!»

Например, об этой избранности можно процитировать отрывок из газетной статьи этого периода (1914 г.) Андре Жида, посвящённой его другу Леону Блюму, защитнику Дрейфуса, позднее ставшему премьер-министром: «Его очевидная решимость всегда отдавать предпочтение евреям и ими интересоваться проистекает прежде всего из того факта, что Блюм считает расу евреев высшей, призванной доминировать, после того, как она долго была в подчинённом положении, и считает своей обязанностью отдавать все силы её триумфу.

Пришло время, считает он, когда наступила эпоха евреев, и теперь важно осознать и установить их превосходство во всех категориях, во всех направлениях и всех видах искусства, знания и производства».

Стоит отметить, что молодой Гитлер в этот период в Вене вошел в непосредственный контакт со своим объектом изучения, пробовал говорить с евреями, что-то у них выяснять, и даже с ними спорить. Выводы из этого получились интересными, Адольф Гитлер: «Еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мысли или, по меньшей мере, для того, чтобы их завуалировать. Нет, чем больше я узнавал евреев, тем больше я должен был прощать рабочего». Это ещё одна причина агрессивного отношения к книге Гитлера.

Молодой Гитлер прекрасно осознал, что среднестатистический рабочий со своим скудным образованием и интеллектом не мог противостоять евреям, не мог разобраться в главном и был обречён на попадание в их демагогические сети о свободе, равенстве, правах человека и на коварные обещания: землю — крестьянам, заводы — рабочим, всем нациям право на самоопределение. Адольф Гитлер понял принцип использования глупой толпы и стал его критиковать, идя в сторону критики парламентаризма вообще:

«Большинство не только всегда является представителем глупости, но и представителем трусости. Соберите вместе сто дураков и вы никак не получите одного умного. Соберите сто трусов, и вы никогда не получите героическое решение».

Разочаровался Гитлер и в немецкой элите — в правящей буржуазии, не могущей восстановить порядок: «Я хорошо понял тот бесстыдный террор, который эта партия применяла против буржуазии, неспособной противостоять ему ни физически, ни морально», «Она (социал-демократия) умеет создать представление, будто уступить ей — это единственный способ сохранить спокойствие; а сама в то же время умно и осторожно продолжает наступать, захватывая одну позицию за другой.

Столь же понятным стало мне значение физического террора по отношению к отдельным лицам и обществу. Террор в мастерской, на фабрике, в зале собрания или на массовых демонстрациях всегда будет иметь успех, если ему не будет противостоять террор такой же силы (Вот начало формирования того опасного сознания у молодого Гитлера, которое перейдёт меру, вот как возникает антисемитизм — Р.К.). Тогда, конечно, социал-демократическая партия поднимет ужасный вой. Она, издавна отрицающая всякую государственную власть, теперь обратиться к ней за помощью и опять-таки наверняка кое-чего добьётся: среди "высших" чиновников она найдёт ослов».

Здесь мы видим, что Гитлер обнаружил ту эффективную тактику подавления, мудрость подавления патриотизма, которую мы рассматривали в «Протоколах» в книге №4. Не исключено, что, изучая данную тему, Гитлер обратил внимание на потрясающую волну террора в России. И в этот момент Гитлер сделал вывод, который потом, вероятнее всего, отразится на исторических событиях — что в борьбе с обнаруженным злом необходимы только радикальные меры. Забегая немного вперёд, стоит отметить, что Гитлер анализировал свершившуюся через несколько лет после этих его высказываний русскую революцию 1917 года и довольно верно сделал выводы, которые только укрепили его радикальные антиеврейские убеждения.

В этот период Гитлер сделал ещё один вывод — любые радикальные меры, инициированные снизу, будут подавлены евреями руками собственного немецкого правительства. В своём пытливом исследовании Адольф Гитлер был также совсем близок к открытию ещё одной истины — об антисемитизме в прессе, гениальная технология которой была описана в начале XX века еврейским мудрецом в знаменитых «Тайнах сионских мудрецов». Вот как Гитлер прошёл «совсем рядом», говоря об антисемитских выступлениях в венской прессе:

«Это был какой-то показной антисемитизм. Такая борьба против еврейства была хуже, чем отсутствие какой бы то ни было борьбы против него. Создавались только пустые иллюзии.

Что касается самих евреев, то они в кратчайший срок настолько приспособились к этому сорту антисемитизма, что он стал для них гораздо более полезен, чем вреден».