Кто развязал Вторую Мировую? Настоящие «поджигатели войны» - [18]

Таким образом, уже в военном конфликте с Польшей военная доктрина Советской России, делающая главный упор на классовую сущность современной войны, потерпела катастрофический провал.

Вина Тухачевского не в том, что он не сумел взять Варшаву, в сложившейся ситуации это было, скорее всего, невозможно. И даже не в проигрыше им битвы — весной 1920 года советские войска тоже потерпели поражение, однако поляки не сумели при этом уничтожить ни одной нашей дивизии. Тухачевский не просто проиграл сражение за Варшаву — он практически потерял все вверенные ему войска! Разгром армий Западного фронта был военной катастрофой, в результате которой оказались перечеркнуты все плоды одержанных летом 1920 г. наших побед. С Польшей Советской России пришлось заключать позорный мир, отдавая ей огромные территории Украины и Белоруссии.

* * *

Но Польша сражалась не только на востоке — с литовцами, украинцами и Советами. Поляки затеяли конфликты и с юго-западным соседом, с Чехословакией, и с полуокружившей территорию новоявленной Польши Германией. А как же! Воевать — так со всеми соседями!

В Тешинской Силезии (как именуют ее чехи) на 150 тыс. чешского населения насчитывалось всего около 70 тыс. поляков. «Наших — устойчивое большинство!» — подумал Пилсудский и немедля затеял с Чехословакией конфликт. Правда, тут ему не обломилось — Чешское государство ходило в любимчиках у Антанты, и обижать его большие дяди из Лондона и Парижа Польше не велели. Пилсудскому пришлось (скрепя сердце и, как он надеялся, временно) отказаться от Заользья (как эта область именуется в Польше).

В Верхней Силезии большинство населения составляли немцы. И по проведенному среди них плебисциту эта область отходила к Германии. Но Горний Шленск — это мощный промышленный центр, с шахтами, рудниками, заводами. Отдать его Германии? Да никогда в жизни!

И поляки Верхней Силезии трижды выходят на баррикады — в результате Антанта скрепя сердце передает большую часть этой территории Польше. Германия, конечно, затаила по этому поводу некоторую злобу, но в 1920 г. она была бессильна хоть как-то помешать полякам рвать ее территорию по-живому. «Еще не вечер» — так думали не только поляки относительно Тешина. Так думали и немцы по поводу Верхней Силезии, Западной Пруссии, Гданьска и Померании.

Конфликты по всему периметру польских границ к 1922 г. не погасли — они продолжали исподволь тлеть, ожидая своего часа.

* * *

Надо отметить, что поляки воевали со своими соседями «по-взрослому» — не щадя пленных и не испытывая приступов гнилого гуманизма к гражданскому населению. Особенно в этом плане они отличились летом и осенью 1920 г., на территории Белоруссии и Украины.

Ворвавшиеся на советскую территорию польские войска повели себя как банда отмороженных бандитов и убийц — в считаные дни с них слетел весь тонкий налет европейской цивилизованности. У кого он был, конечно.

Как вспоминал ставший в 1930-е гг. министром иностранных дел Ю. Бек, «в деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».

По свидетельству представителя польской администрации на оккупированных территориях графа М. Коссаковского,«бывший начальник штаба генерала Листовского, когда при нем рассказывали, как мозжили головы и выламывали конечности, нехотя отвечал: «Пустяки». Я видел такой опыт: кому-то в распоротый живот зашили живого кота и бились об заклад, кто первый подохнет, человек или кот».

Особенно трагичной была судьба попавших в польский плен. По данным исследователя М.В. Филимоши-на, всего в 1919 — 1920 гг. в польском плену оказалось 165 550 красноармейцев. Из них 83 500 погибли от голода и зверских пыток в польских концлагерях.

Современные польские историки пытаются существенно занизить это количество. Как правило, не учитывается, что далеко не все из пленных попадали в лагеря. Между тем вот что записал, к примеру, 22 июня 1920 г. в своем дневнике К Свитальский, занимавший должность заместителя директора гражданской канцелярии Пилсудского: «Препятствием к деморализации большевистской армии путем дезертирства из нее и перехода на нашу сторону является ожесточенное и беспощадное уничтожение нашими солдатами пленных».

* * *

И у польских историков после этого еще хватает совести упрекать Советский Союз в расстрелах польских офицеров в Катыни! Мало того, что этот трагический эпизод до конца неясен (вернее, совершенно ясно, что расстрелы поляков осуществили немцы) — лагеря советских военнопленных в Тухоле или Барановичах видели ужасы покровавей! Когда польские кавалеристы упражнялись в рубке военнопленных, когда расстреливали красноармейцев только для того, чтобы проверить, сколько человек пробьет винтовочная пуля, — где были польские защитники прав человека? Или гибель наших пленных — это всего лишь прискорбный военный эпизод? Или кровь наших солдат — дождевая вода? Или красноармейцы — люди второго сорта и их гибель не является горем для их семей?

Убийство безоружного пленного — это преступление по всем законам, Божьим и человеческим. Когда польские уланы рубили головы красноармейцев, оказавшихся в их лагерях, — о каком будущем для себя они думали? Поляки, расстрелявшие, зарубившие, замучившие голодом и болезнями десятки тысяч наших пленных в 1920 — 1921 гг., — какого отношения хотели к себе в 1939-м?