Кто правит миром? - [8]

Многие аналитики отмечают, что бен Ладен добился весьма значительных успехов в войне против Соединенных Штатов. «Он неоднократно заявлял, что единственный способ изгнать США из мусульманского мира заключается в том, чтобы втянуть американцев в череду маленьких, но дорогостоящих войн, которые в итоге обанкротят их», – пишет журналист Эрик Марголис. «Соединенные Штаты, сначала под руководством Джорджа Буша-младшего, а потом и Барака Обамы, попались прямиком в расставленную бен Ладеном ловушку… Гротескно раздутые военные расходы и долговая игла… по всей видимости, это и есть самое пагубное наследие человека, решившего, что ему дано одолеть Соединенные Штаты»[38]. По оценкам одного из докладов, подготовленного в рамках проекта «Цена войны», реализуемого Институтом международных исследований Уотсона при Университете Брауна, нам эти войны должны были обойтись в кругленькую сумму от 3,2 до 4 триллионов долларов[39] – более чем впечатляющее достижение для бен Ладена.

То, что Вашингтон сунется в расставленную ловушку, было очевидно с самого начала. Майкл Шейер, главный аналитик ЦРУ, в период с 1996 по 1999 год осуществлявший слежку за Усамой, писал: «Он был предельно точен, когда называл Америке причины, побудившие его вести с нами войну… Лидер Аль-Каиды стремился коренным образом изменить американскую и западную политику в отношении исламского мира».

И далее следует вывод: «Американские вооруженные силы и политика США довершают радикализацию исламского мира, что сам Усама бен Ладен небезуспешно пытался сделать в начале 1990-х, но так и не довел начатое до конца. Как результат, будет правильно сказать, что Соединенные Штаты остаются единственным незаменимым союзником бен Ладена»[40]. В том числе, вероятно, и после смерти.

Есть все основания полагать, что после террористических актов 11 сентября 2001 года лагерь джихадистов, многие из которых яростно осудили теракты, можно было расколоть и подорвать. Более того, к этому «преступлению против человечности» – совершенно справедливое название! – можно было подойти именно как к преступлению, организовав международную операцию по поиску и задержанию вероятных подозреваемых. Сразу после атак это признали многие, однако тем, кто в Вашингтоне принимал решения, рассматривать подобную идею даже в голову не пришло. Никто не попытался обдумать осторожное предложение Талибана – насколько оно было серьезным, мы не знаем – передать им лидеров Аль-Каиды для суда над ними.

В те времена я цитировал вывод Роберта Фиска о том, что жуткие преступления 11 сентября были совершены с «порочной, ужасающей жестокостью», – оценка весьма и весьма точная. Эти преступления могли оказаться еще страшнее: предположим, что рейс 93, благодаря мужественным пассажирам рухнувший в Пенсильвании, ударил бы в Белый дом и убил президента. Предположим, что злоумышленники планировали ввести военную диктатуру, которая убила бы тысячи и подвергла пыткам десятки тысяч человек. Предположим, новая диктатура при поддержке преступников организовала бы международный террористический центр, благодаря которому государства террора и пыток появились бы и в других местах. И, в качестве вишенки на торте, привела бы к власти команду экономистов – назовем их «кандагарскими мальчиками», – которые быстренько ввергли бы экономику в состояние худшей за всю ее историю депрессии. Это наверняка было бы значительно хуже терактов 11 сентября.

Каждому из нас следует понимать, что это не мысленный эксперимент. Подобное было в действительности. Я, разумеется, говорю о событии, которое в Латинской Америке нередко называют «первым 11 сентября»: 11 сентября 1973 года, когда Соединенные Штаты успешно реализовали свои упорные попытки свергнуть в Чили демократическое правительство Сальвадора Альенде, осуществив военный переворот, который привел к установлению бесчеловечного режима генерала Аугусто Пиночета. Так вот тогда диктатура призвала «чикагских мальчиков» – экономистов, получивших образование в Чикагском университете, – чтобы они перевели чилийскую экономику на новые рельсы. Подумайте об экономической разрухе, пытках и похищениях людей, умножьте число убитых на двадцать пять, чтобы получить эквивалентный коэффициент на душу населения, и вы тут же поймете, что последствия 11 сентября могли быть куда разрушительнее.

Цель чилийского переворота, как заявляли в администрации Никсона, сводилась к тому, чтобы убить «вирус», способный подвигнуть «всех этих иностранцев, которые стремятся поставить нас на деньги». Под этим «поставить на деньги» подразумевалась попытка контролировать собственные ресурсы и, в более широком смысле, реализовывать политику независимого развития, двигаясь по пути, который не нравился Вашингтону. А подоплекой событий стал сделанный Советом национальной безопасности при Никсоне вывод о том, что если Соединенные Штаты не смогут контролировать Латинскую Америку, то нечего даже думать о том, чтобы «успешно добиться порядка в любых других уголках мира». Как выразился Генри Киссинджер, в этом случае будет подорвана «вера в Америку».

В отличие от второго, первое 11 сентября отнюдь не изменило мир. Оно «не имело таких уж важных последствий», как заверил Киссинджер своего босса через несколько дней. И если судить по тому, как это представляет официальная история, его слова вряд ли можно назвать враньем, хотя те, кто остался в живых, вероятно, считают совсем иначе. «Всего лишь» была уничтожена чилийская демократия, «всего лишь» запушена в действие страшная машина истребления. Первое 11 сентября было одним из множества эпизодов драмы, начавшейся еще в 1962 году, когда