Кто погасил свет? - [33]

Помывшись и физически воспрянув, Урусов почувствует голод. Поэтому, не мешкая, он примется за готовку. Здесь, впрочем, возможны варианты: заботясь о здоровье, Саша регулярно вносил в свое меню изменения и дополнения. Но что бы он себе ни приготовил, ужин Урусов, конечно, съест без остатка и без остатка, до последней страницы прочитает за едой сегодняшний номер газеты «Известия».

После еды он нальет себе большую чашку кофе, пойдет в комнату и сядет за компьютер. Машина, приведенная в действие, задышит, в животе ее заурчит винчестер, и перед Сашей засветится монитор, сообщая, что кибернетическое устройство готово к сотрудничеству. Щелкнув «Документы», Урусов выведет на экран некий текст без заглавия и… надолго замрет, покуривая и прихлебывая кофе. Так же вот, вчитываясь в экранные строчки, он сидел и вчера, и месяц тому назад, только месяц назад в компьютере было одной страницей меньше.

Безымянный опус, на который Урусов не жалел своих вечеров, представлял собой повествование, глубоко личное по содержанию, но по форме художественное, полное аллюзий и тонких интеллектуальных отсылок. Не так уж был плох Сашин текст, но он имел одно общее свойство с осенним лесом: ошибки и несообразности в нем, как грибы, давали постоянный урожай. И, как грибы, они становились видимыми лишь спустя сутки или более. Поэтому основные усилия Урусову-литератору приходилось ежевечерне тратить на сбор собственных ляпов, переписку и переправку всего написанного ранее. Если бы Саша творил при помощи авторучки, то изводил бы, несомненно, страшное количество бумаги.

Как бы то ни было, пусть вялую и позиционную, но свою войну со словом Урусов вел ежедневно и неукоснительно. Сегодняшний вечер не стал исключением. Принеся в комнату благоухающую чашку кофе, Саша включил компьютер и, пока тот приходил в сознание, распахнул окно. Сделал он это не ради воздуха, городского, теплого, не замедлившего заполнить помещение, а для того, чтобы поздороваться с большим пирамидальным тополем, росшим метрах в пяти от стены дома. Тополь этот был примерно Сашиным ровесником, но выглядел седым стариком из-за серебристого оттенка своей листвы.

Занимался Урусов, сидя не на стуле, а в кресле, потому что, во-первых, любил подбирать под себя ноги, а во-вторых, он больше думал и курил, чем стучал по клавишам. Мягкий отдаленный шум вечернего города, доносившийся в открытое окно, деликатный шелест тополиной листвы, даже ровное дыхание вентилятора в системном блоке – все располагало к покойной и плодотворной умственной деятельности. Однако вопреки этому внешнему благоприятствованию работа у Саши сегодня не задалась. Затеяв переделку какого-то абзаца, он за несколько часов совершенно истощил свой мозг, но удовлетворительного результата не добился. Может быть, ему мешала собственная чрезмерная взыскательность, а возможно, просто духота и недостаток в воздухе кислорода.

Что ж, духота действительно была фактором вполне объективным. Фактором неотвязчивым, утомляющим, хотя и привычным для жителя волжского степного города. Даже когда за окном смерклось, когда в положенное ей время в город пришла очередная ночь, то и она оказалась немногим свежее минувшего дня. Посмотрев на часы в углу экрана, Урусов вздохнул, хрустнул пальцами и потянулся. Пришла пора щелкнуть «Завершение работы».

Саша выбрался из кресла, оставив после себя на обивке два влажных пятна, и подошел к окну. Много дней Урусов ждал, когда повеет в воздухе горьким дымом с алюминиевого завода. «Алюминька» находилась на севере, и ее дыхание обычно предвещало городу прохладу. Но сегодня, как и много недель подряд, воздух окрашен был запахом «литейки» с тракторного завода. Это означало, что ветер по-прежнему дул восточный – он-то и гнал откуда-то из Казахстана эти злокачественные неисчислимые триллионы калорий.

Итак, день выгорел, оставив по себе зольный смрад заводских дымов, выгорел, снова до бесчувствия насильно напоив землю давно уже не нужным ей теплом. Урусов лежал в кровати, разбросав конечности, а по телу его, щекоча, скатывались там и тут капельки пота. Когда он был маленький, Татьяна Николаевна вешала в детской на окно мокрую простыню и приходила ночью ее менять. Но однажды утром она все равно нашла Сашу спящим на полу: мальчик сполз туда в поисках прохлады. Можно было и теперь попробовать перебраться на пол, где, возможно, его освежил бы низовой сквознячок. Но пока Урусов обдумывал этот вариант, сон распорядился по-своему и сковал Сашу там, где он был, – в постели.

2

– Хай! – Кукарцев вошел без стука. – Есть проблемы? Он пересек кабинет и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в гостевое кресло. Хозяин офиса встретил его воспаленным взглядом, полным надежды. При появлении Кукарцева он немедленно выбрался из-за стола размером с портовый причал и бросился к вошедшему:

– Здорово, Викторыч! Проблемы не то слово! – воскликнул он, страстно пожимая гостю руку.

– Фу, – поморщился Кукарцев, – ты что такой потный? – Он обтер ладонь о свои белые штаны. – Ладно, садись, рассказывай.

Хозяин кабинета, повторяя машинально его жест, тоже отер руки и присел рядом. Волнение, очевидно, путало его мысли.