Кто они такие - [14]

Мы поехали в Южный Килберн. Чуваки, сделавшие это, жили всего через несколько дверей от дяди Т – это были братья Командир и Рико. Пока мы шли по балкону, Таз сказал, как лучше сделать? У него была пустая бутылка, так что я сказал, просто стучи в дверь и, как откроют, нечего рамсить, хуярь бутылкой по ебалу. Таз постучал в дверь, и нам открыла девочка и сказала, что их нет дома. Тазу явно полегчало. Потом, когда до меня дошло, кто это были – одни из главных чуваков квартала Д, которые запирали свои балконы и не выходили без стволов, – я понял, что нам крупно повезло. Они бы только так нас замочили. Затем мы пошли навестить Злюку в больнице Св. Марии, и хотя пол-лица у него опухло, а под глазом лиловел глубокий шрам, он был спокоен. Не менее чудным было то, что там же, в неотложке, лежали два других рэпера, которых пырнули рядом с той же тусой. Вот тогда я и решил, что мне нужен ствол.

Когда Таз заезжает за мной, чтобы ехать за стволом, солнце вовсю печет, и в воздухе кружатся мошки. Я не поддеваю треники – обычно я это делаю, чтобы удобней нычить товар, – птушта жарища. По пути к лифту я прохожу сквозь рой мошек и думаю, что их буйный танец никак не предвещает их скорой смерти. Пытаются урвать от жизни все, что могут. Воздух прорезает едкий запах от кучи мусора, наваленной под знаком с надписью: СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО ОСТАВЛЯТЬ ОТХОДЫ В ЭТОМ МЕСТЕ. Я нажимаю кнопку лифта, а когда раздвигаются дверцы, вижу на полу лужу мочи. Я спускаюсь по лестнице, хоть и понимаю, что наверняка наткнусь на пару торчков, сидящих на ступеньках, дующих шмаль или ждущих труда и баджа.

Я заскакиваю в коня к Тазу, и мы едем в Криклвуд. Я спрашиваю, что за волына, но он не знает, это не самопал, это реальная вещь, верь мне, говорит он. Мы паркуемся вблизи здорового домины, за деревьями, частично закрывающими нас. Таз набирает девчонке и говорит, ну, детка, я на подходе, давай, вынимай его. Повернувшись ко мне, он говорит, посиди здесь, Снупз, вернусь минут через пять, затем вылазит из тачки и идет в здание.

Через пятнадцать минут он выходит со спортивной сумкой «Джей-ди» и, когда садится в коня, ставит ее на пол, мне в ноги, и говорит, открой и проверь, братан.

Я натягиваю перчатки – всегда беру с собой на всякий случай – и открываю сумку. Ствол завернут в старую рубашку. Первое, что я вижу, развернув его, это ржавчину. По всему стволу. По всей рукоятке. Желто-бурые разводы по матово-синему металлу. Шозахуйня, Таз? Он же ржавый, к чертям.

Проверь его, братан, проверь, говорит он, морща лоб и глядя в окно.

Я пытаюсь передернуть ствол, но он так заржавел, что не движется. Затем я замечаю, что часть курка отбита.

Ебать, эта хрень даже не пальнет, братан, говорю я и, завернув обратно, бросаю в сумку и протягиваю Тазу. Таз ничего не говорит, вылазит из тачки и идет в здание, а я думаю о том, как деды втирают лажу младшим, особенно когда пытаются делать вид, что все знают, что у них все связи, что сам ты нихуя без них не сможешь. Но это сплошное гонево. Деды на самом деле боятся, что молодежь обойдется без них. Потому что все, что тут нужно, это немножко наглости; нужно просто быть погрубее, более безбашенным, самоуверенным, и тогда о-па – ты получаешь репутацию без всяких регалий от дедов. Сделай сам свое имя, и они тебе будут не нужны. Ты всегда можешь сам завести свои связи, особенно когда покажешь себя и братва начнет видеть в тебе проблему.

Таз возвращается в тачку и начинает говорить об этой телке, типа, пизда тупая, ствол ей достался от брата, но она его ни разу не смотрела, говорит, не знала, что он ржавый. Очевидно, Таз устроил ей взбучку.

Кто она вообще? – спрашиваю я.

Просто одна телка, которую я окучиваю, говорит Таз.

Не успеваем мы отъехать, Тазу звонит женка; я не слышу, что она говорит, но Таз начинает кричать, да хватит, млять, что вот ты вечно… Не твоя забота, где я, сказал же, я со Снупзом, у нас дела. Она, очевидно, пытается что-то добавить, но Таза прорывает, и он в итоге говорит пока-пока-пока и убирает мобилу. Ненавижу, блядь, когда она меня вызванивает, говорит он.

Что до меня, я блядством не увлекаюсь; не могу окучивать телок, умасливать их, называть детка, зная, что моя женка будет страдать по мне. То есть да, я все время флиртую с разными телками, но в моей постели и в моем сердце есть место только Йинке. Но если по правде, я не знаю, чего на самом деле хочу от женщины. Иногда меня доканывает, как Йинка вечно удивляется на всякую хрень, что я ей рассказываю, вместо того, чтобы сказать мне что-то о мире, чего я не знаю. Ужасная штука, любить кого-то, кто ничему не может научить тебя. Иногда мне просто хочется плохую суку, которая будет класть мой ствол себе под подушку. А иногда – девчонку, которая читает заумные книжки и рубит во всякой прикольной хрени, типа магии или ацтекских жертвоприношений, и не залипает на плохих парней. Я знаю, Йинка не хочет, чтобы меня поглотила улица, но она на это смотрит так, что любая шняга с девяти до пяти будет лучше. Ну нахуй. Я не собираюсь переделывать себя в того, кем не являюсь.

Тазу звонит его брателла, Кейн, и говорит, что у него кокс, который он хочет сбыть мне, и Таз говорит, что мы едем в Уиллесден.