Кто не спрятался - [6]

Мы удаляемся от станции. Магазины и кафе постепенно сменяются стоящими вплотную друг к другу домиками, с десяток на каждой стороне улицы, стенка к стенке. В некоторых окна закрыты серыми металлическими ставнями — значит, эти дома банк изъял за неуплату ипотеки. Двери таких домов разукрашены красными и оранжевыми кляксами граффити. Наша улица мало чем отличается — с дома неподалеку от нашего обвалилась плитка, окна забиты толстой фанерой. А еще всегда можно понять, в каком доме живут владельцы, а какой просто арендуют, — по забитым водостокам и облупившейся краске на стенах. В конце нашей улицы — два частных дома, Мелиссы и Нейла, в конце рядовой застройки, и мой, прямо перед ним.

Джастин роется в рюкзаке в поисках ключей, а я останавливаюсь на тротуаре перед оградкой, окружающей наш, с позволения сказать, сад. Сквозь влажную от дождя гравийную дорожку, ведущую к двери, пробиваются сорняки. Единственное украшение сада — лампа на солнечной батарее, стилизованная под старомодный светильник и источающая слабый желтый свет. В саду Мелиссы тоже есть гравийная дорожка, но сорняков нигде не видно, а по обе стороны от двери растут два ухоженных самшитовых дерева, подстриженных в форме спирали. Под окном гостиной краска на стене чуть светлее — тут Нейл оттирал граффити, оставленное каким-то местным остолопом. Подумать только, в Южном Лондоне еще находятся люди, недовольные смешанными браками.

В нашей гостиной никто не потрудился задернуть шторы, и я вижу, что Кейти сидит за обеденным столом и красит ногти. Раньше я настаивала, чтобы мы непременно обедали и ужинали все вместе. Мне нравилось расспрашивать детей о том, как у них дела в школе. Когда мы только переехали сюда, лишь во время таких обедов и ужинов я чувствовала, что мы прекрасно справляемся без Мэтта: вот такая у нас семья из трех человек, мы все вместе в шесть вечера садимся ужинать…

Сквозь оконное стекло, покрытое вечным слоем пыли от машин на дороге, я вижу, что Кейти расчистила место для маникюрного набора, сдвинув на край журналы, стопку счетов и корзину с грязным бельем, почему-то постоянно оказывавшуюся именно на столе. Время от времени я все убираю, чтобы мы могли пообедать вместе в воскресенье, но уже скоро мутная волна бумажек и позабытых целлофановых пакетов отбрасывает нас обратно на диван перед телевизором, где мы едим, поставив тарелки на колени.

Джастин открывает дверь, а я вспоминаю времена, когда дети были маленькими. Джастин и Кейти бежали ко мне всякий раз, когда я возвращалась домой, будто я уезжала на пару месяцев, а вовсе не уходила на восемь часов в «Теско» раскладывать товары по полкам. Когда они подросли, я заходила за ними к Мелиссе, благодаря соседку за то, что посидела с малышами, — они говорили, что, мол, уже слишком взрослые, чтобы за ними приглядывать, но втайне им нравилось проводить время у Мелиссы.

— Ау! — зову я.

Саймон выходит из кухни с вином. Вручив мне бокал, он целует меня в губы, прижимая к себе. Его ладонь скользит по моей талии. Я вручаю ему пакет с едой из кафе Мелиссы.

— Эй, может, вы бы уединились, а? — Кейти выходит из гостиной, выставив вперед ладони и помахивая пальцами, чтобы лак быстрее высох. — Что у нас на ужин?

Саймон отпускает меня и несет пакет в кухню.

— Сосиски с картошкой.

Кейти морщится, но я осаживаю ее, прежде чем она начнет ныть о переизбытке калорий.

— В холодильнике есть латук, можешь приготовить себе салат к сосискам и картошке.

— От этого лодыжки у тебя меньше не станут, — замечает Джастин.

Кейти шлепает его по руке, и Джастин, увернувшись от очередного удара, спасается бегством на лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз.

— Когда же вы повзрослеете!

Кейти девятнадцать лет, она носит одежду восьмого размера[3], и если пару лет назад она еще была упитанной, то теперь от былой полноты не осталось и следа. И с лодыжками у нее все в порядке. Я хочу обнять дочь, но вспоминаю о ее накрашенных ногтях и просто целую в щеку.

— Прости, родная, я сегодня так на работе устала, нет сил готовить. Одна порция картошки с сосисками тебе не повредит — главное не объедаться, верно?

— Как прошел день, солнышко? — Саймон проходит за мной в гостиную, и я шлепаюсь на диван, блаженно жмурясь и вздыхая. Постепенно мое тело расслабляется.

— Нормально. Вот только Грехем заставил меня наводить порядок в архиве.

— Это не твоя работа! — возмущается Кейти.

— Убирать туалет — тоже не моя работа, но угадай, чем он заставил меня вчера заниматься?

— Ох, этот тип такой козел…

— Ты не должна с этим мириться. — Саймон усаживается на диван рядом со мной. — Нужно кому-то пожаловаться.

— Кому? Это его фирма.

Грехем Холлоу из тех людей, которые обожают повышать свою самооценку за чужой счет. Я это знаю, поэтому его придирки меня не тревожат. Как правило.

Чтобы сменить тему, я беру «Лондон газетт» с журнального столика, куда ее бросила. Газета все еще влажная, часть надписей поплыла, но я разворачиваю ее так, что можно разглядеть объявления об эскорт-услугах и сексе по телефону.

— Мам, зачем тебе эскорт? — смеется Кейти.

Нанеся на ногти последний слой лака, она завинчивает крышечку и, вернувшись к столу, подставляет руки под ультрафиолетовую лампу, чтобы лак схватился.