Кто моя мама - [9]
Однако при виде Гали у Зины вылетели из головы все заготовленные извинительные фразы. Зина смутилась и молча сунула свой портфель в парту. Если бы Галя посмотрела на нее сердито или косо, или отвернулась, Зина сказала бы: «Ты все еще сердишься на меня? Извини, пожалуйста. Я сказала, не подумав». Но Галя держалась просто, как всегда, будто и не было вчерашнего. И Зина растерялась. Однако, заметив ее замешательство, и Галя нахмурилась, как-то притихла. Потом торопливо спросила:
— У тебя в задаче во втором вопросе тоже получилось две тысячи двадцать тонн?
— Кажется, две тысячи двадцать. — Зина поспешно достала из портфеля тетрадь по арифметике. Она рассердилась на себя за эту поспешность, почти заискивающую, и сильно покраснела. А Галя, наоборот, побледнела и вдруг сказала очень вежливо, как совсем чужой:
— Спасибо, я уже вижу, что мы решили одинаково.
Теперь просить прощения было уже невозможно. Зине показалось, что только что она страшно унизилась перед Галей. Самым веселым тоном, какой ей удалось придать своему голосу, она окликнула девочку, сидящую через проход:
— Лена, после школы пойдем вместе, я тебе что-то интересное расскажу! — Искоса она видела, как Галя, опустив глаза, раскладывает на парте тетрадь и задачник.
На уроке они ни разу не взглянули друг на друга. Едва прозвенел звонок, Зина вскочила, схватила под руку Лену и увлекла ее в коридор.
«Сама виновата!» — думала она про Галю. — Я ведь так хотела попросить у нее прощения!»
А Галя гуляла по коридору со Светой Корневой, рассеянно слушала ее рассказ о полярной станции на острове Вайгач. Света вчера получила письмо от родителей и ни о чем другом ни думать, ни говорить не могла. Всегда Галя рада была послушать о диковинной жизни в снежной сугробной дали, но сейчас мысли ее были заняты Зиной.
«Значит, она больше не придет ко мне?» — с грустью думала Галя. — Напрасно я вчера так на нее рассердилась, она не подумав сказала, просто так, а не для того, чтобы меня обидеть…»
Расставание
Гале было очень жаль, что так получилось с Зиной. Исправить ничего было нельзя, потому что на другой день Зина в школу не пришла. Вскоре в классе узнали, что у нее корь. Навестить больную Софья Павловна Гале не разрешила.
Но через несколько дней Галю ждало огорчение гораздо более сильное.
В дошкольный сектор Галя бегала часто, однако случалось из-за всяких дел и пропустить несколько дней. И всегда она мчалась туда со всех ног, главное, чтобы скорей увидеть своего Мишутку. Он кидался Гале на шею с радостным криком: «Мама Галя пришла!» Привыкнув, он стал проявлять строптивость: заберет себе кучу игрушек, сядет возле них на пол и руками загородит: «Мои, никому не дам. Только маме Гале все отдам!» Галя ему за такую жадность выговаривала, учила его дружить со всеми. Если Миша упрямился, стоило ей сказать: «Ну, так я твоей мамой не буду», и он сразу уступал.
Как-то Галя пошла к дошколятам до обеда. Когда она проходила по коридору мимо кабинета врача, оттуда выглянула медсестра.
— Да вот она идет! — воскликнула сестричка. — Галя, поди сюда!
В кабинете стояли врач и медсестра в белых халатах и невысокая молодая женщина в сером жакете. А возле нее… Галя широко раскрыла глаза. К ногам женщины прижался Мишук, в отглаженном костюмчике, с огромным бантом под подбородком, в новеньких красных ботиночках. Он-то что здесь делает?
— Мама Галя! Мама Галя! — Миша затопал к ней.
— Такая маленькая! — с изумлением произнесла вполголоса женщина. Она привлекла к себе Галю, шепнула: — Спасибо тебе, девочка!
Галя молчала. За что ее благодарит эта незнакомая женщина? Ей хотелось взять на руки Мишука и скорее унести его в малышевую группу.
— На одного сыночка у тебя будет меньше, мама Галя, — сказала врач детского дома Валентина Сергеевна. — Мишина мама поправилась, выписалась из больницы. И берёт Мишеньку домой.
Галя присела на корточки перед Мишей, обняла его и вдруг неожиданно для самой себя заплакала. И сейчас же басом заревел Миша.
— Вот так раз! — сказала медсестра. — Оказывается, ты у нас нажил себе сильный голос, бывало, тоненько плакал, как цыпленок пищит.
А у Гали слезы лились совсем беззвучно. Она глотала их, задерживала дыхание. Ей было очень стыдно, что она, такая большая, при всех плачет, но не могла удержаться.
— Давайте, Валентина Сергеевна, и мы с вами заплачем, — шутливо предложила медсестра. — Вот воды-то наберется! Радоваться надо, Галочка, а ты реку развела.
— Мы Галю с собой возьмем! — закричал Миша. — Да, мама, возьмем?
— Где его пальто, мамаша? — спросила медсестра.
— Была бы возможность, разве бы я не взяла? — извиняющимся тоном пробормотала женщина и высморкалась в скомканный платочек.
— Все ясно, мамаша! — строго сказала Валентина Сергеевна. — Ну, Галя, целуй Мишу и беги к себе!
Миша втерся мокрым носом Гале в щеку и так крепко ухватился за ее шею, что Валентине Сергеевне пришлось его отрывать. Она за руку увела Галю из медкабинета.
— В гости к нам приходи! Слышишь, девочка? — крикнула вслед Мишина мать. — Непременно приходи!
Безмолвный разговор
Тряпкой Галя сгоняла грязную воду. Мутные ручейки, послушно сбегая, обнажали коричневые половицы. А начисто протертый пол блестел влажно и уютно. На другом конце коридора шлепала по лужам и пыхтела толстая Сима.
