Кто кого - [43]

— Тьфу, Афанасьич, не сглазь, — суеверно проговорил присутствующий здесь же почетный президент клуба Суворов и поморщился, потому что откуда-то просунулся репортер Мякшев и щелкнул сначала фотоаппаратом, а потом нижней челюстью, потому что неосторожно повернувшийся Климов угодил массивным плечом прямо в подбородок незадачливому виртуозу пера и фото.

Мякшев тут же исчез, а Климов почесал плечо и проворчал:

— Папарацци хренов!

Второй период «Сатурн» начал повеселее, и сидящий рядом со мной Сережа Суворов затих и тревожно задергался, особенно когда воодушевленные отсутствием первой тройки Новосадов — Савичев — Климов задольцы отквитали сначала одну шайбу, а потом и вторую и завершили период при скользком счете 4:2 пока еще в пользу «Кристалла».

— Не хрена нас беречь, мать твою! — орал взбешенный Савичев на ошеломленного этой вопиющей грубостью тренера. — Я тебе что, священная корова, что ли? А Валера или Владик?

— Эй, полегче на поворотах, — обижался Никифоров, но Алексея поддерживали Новосадов и Климов.

В результате в самом начале третьего периода лучшее звено «Кристалла» Новосадов — Савичев — Климов — Старостин — Ставрогин закрутило у ворот «Сатурна» такую карусель, что только чудо помогло задольцам сохранить свои ворота в неприкосновенности.

Но темп был уже взвинчен до предела, и ритм игры диктовала первая тройка «Кристалла», и ее первой скрипкой был Савичев, который в этот вечер был просто неудержим.

…Он не видел, что в третьем ряду сидела его любимая Наташа с сияющими от восторга глазами и вплетала свой звонкий голос в громоподобный рев: «Са-ви-чев! Са-ви-чев!!!»

…Он не видел, что в пятом ряду плакала необычайно красивая девушка, и всхлипывала, и вытирала мокрое лицо рукавом свитера с надписью на спине «САВИЧЕВ 17» — и ослепительно улыбалась сквозь слезы, думая, что этот человек, которого она так желала видеть рядом с собой везде — в постели, в доме, в радости и печали, — что этот человек оказался ее единокровным братом.

…А он не видел, как в восьмом ряду красивый рослый мужчина, поднявшись во весь свой метр девяносто, махал руками, отхлебывая из горлышка пиво — так, как будто ему двадцать лет и имя его не было притчей во языцех. А сидящая рядом женщина дергала его за рукав и говорила: «Ваня, успокойся!» А он накручивал «мобильник» и кричал: «Але, Кабан! Сегодня вечером или завтра днем смотри по НТВ хоккейный матч „Кристалл“ — „Сатурн“. И своим скажи. Че ты там ляпнул? Приеду, покрошу вас в салат „Оливье“, если не посмотришь! Да, я соскочил с колес! Мой сын играет!»

А Савичев уже сорвался с цепи и разносил в клочья оборону «Сатурна», записал на свой счет еще две шайбы и одну точную передачу.

Ревели трибуны, и матч звонко скатился по изрезанному льду к своему естественному завершению — 7:3 в пользу «Кристалла».

И мне показалось, что своды Дворца спорта вот-вот содрогнутся и рухнут, когда судья-информатор объявил о том, что лучшим игроком матча признан Алексей Савичев.

И я орала так же громко, как остальные.

Алексею с трудом удалось укрыться от назойливых журналистов и уклониться от предложений посетить пресс-конференцию. Сопровождаемый мною, Климовым и Сергеем Суворовым, он спускался по ступенькам к стоянке, где его «восьмерку» зажали со всех сторон шикарные авто администрации области, города, клубов, а также почетных гостей. На последней ступеньке стоял высокий мужчина и задумчиво смотрел на главный вход ледового Дворца спорта. Савичев наткнулся на него как нарочно — лицом к лицу, и недоуменно посмотрел на него. Высокий лоб, глубокие темные глаза под густыми бровями, суровая складка рта… И он даже не посторонился, чтобы уступить дорогу герою матча, а неожиданно запросто положил руку на его плечо и сказал коротко и емко:

— Сегодня ты был лучшим, сынок.

И он спустился со ступеньки и подошел к великолепному темно-синему «Кадиллаку», и уже сел в него, когда Савичев понял, с кем он встретился сейчас.

— Что? — прохрипел он и ринулся к «Кадиллаку», отшвырнув с пути двух подвыпивших парней. Но великолепное авто Кондора уже сорвалось с места и свернуло на основную трассу.

— Он уезжает из города, — словно очнувшись от спячки, воскликнула я, — за ним!

Мы втроем — я, Савичев и Климов — быстро заскочили в мою новенькую «девяносто девятую» — а савичевской «восьмеркой» мы воспользоваться и не сумели бы, благо она была со всех сторон заставлена другими машинами.

«Кадиллак» был виден очень хорошо, и Климов уже вынул ствол, который он купил буквально на днях и не расставался с ним даже ночью. У меня, разумеется, тоже было оружие, и как ни малы были наши шансы догнать на моей машине «Кадиллак», нельзя было пренебрегать возможностью теплой встречи, а два пистолета обеспечивали нам не последнюю степень готовности к ней.

Савичев дрожал от возбуждения и не отрывал взгляда от лобового стекла, стараясь лучше разглядеть огни конышевского экипажа. Как говорил он мне потом, это было сущим безумием, поскольку гнаться с пистолетами за собственными отцом и матерью, сгорая при этом от ярости, — реакция на окружающую действительность, мягко говоря, неадекватная и тянет на клинический случай.