Кто хочет стать президентом? - [6]

Мистер Реникс шагнул к двери. Обернулся.

– Не надо все валить в одну кучу. Не оладьи миссис Остин спасут твоих голодных, а честные действия суданского правительства. Некоторые члены тамошнего кабинета, как я подозреваю, устроены в жизни намного лучше миссис Остин. Они обворовывают свой народ, полагая это своим должностным правом.

Джоан отодвинула керамическую миску, как бы демонстрируя голодную солидарность с беженцами Дафура.

– Теперь, папа, ты уже можешь переходить к тезису о том, что высокий уровень жизни в Америке – не самоцель. Наша великая экономика – это локомотив, который тащит за собой весь мир, придает смысл всему экономическому существованию на планете. Вдобавок скажи еще, что поддержание высокого уровня потребления в США является единственной возможностью обеспечить гражданский мир в стране, так как с падением этого уровня выйдут на поверхность чудища расовых, социальных и других конфликтов…

– Но это же правда! Мы тут, в Америке, должны работать на опережение, иначе всем будем заправлять не мы, пусть грешные, слабые люди, а дикие стихии. Так устроен наш американский мир.

– Получается, что мы, американцы, хуже всех. Китайцам хватает миски риса, чтобы выстроить новую Великую стену – теперь из рубашек и курток, а нам надо обязательно объедаться, чтобы работать.

Мистер Реникс закатил глаза и тихо выругался.

– Ну да, да, ты попала в самую точку.

– Я не целилась ни в какую точку, папа.

– Но попала. Вспомни Новый Орлеан.

– Неприятное воспоминание.

– Вспомни кадры, снятые в разграбленных магазинах. С полок исчезло все. Хлеб, консервы, памперсы, бутылки с водой. Нетронутыми остались только стеллажи с DVD-дисками и компьютерными программами. При первой же опасности мы отказались от достижений высокой цивилизации и вернулись в самое настоящее варварство, где важны только еда, питье, тепло.

– Ты хочешь сказать, в затопленном Копенгагене было бы по-другому?

– Нет, нет. Дело в другом. Если одичает Копенгаген или Гонконг, это будет большая неприятность. Если рухнет в пучину варварства Америка, – это будет конец мировой цивилизации.

– Получается, что мы всех заставляем принимать наши ценности с помощью запугивания: не будете помогать нам быть самой богатой и сильной страной – вам конец.

Мистер Реникс вытер рукой усталое лицо, выражение которого было такое, будто он не уходит на работу, а только что вернулся с нее.

– Если хочешь, что-то в этом роде. В конечном итоге мы работаем ради всех. Ради всего мира.

– И все же получается, что мы всех запугиваем. Раньше ведь Америка была другой. Когда мир пугали Советы, мы казались на их фоне обаятельными.

Мистер Реникс утомленно кивнул.

– Как всегда, ни до чего не договорились. Сейчас я поеду к себе в офис, а потом на испытательный стенд. Я буду изо всех сил работать на систему, на нашу систему, в надежде сделать ее хотя бы чуточку менее прожорливой. Кажется, у меня получится. И наша страна сможет, оставаясь собою, объедать окружающий мир в несколько меньшей степени. Тебя устроит такое обещание?

Джоан вздохнула.

– Ну, хоть что-то, – помрачнев, сказал мистер Реникс и, резко развернувшись, вышел, помахивая своим злосчастным дипломатом.

Джоан следила через окно, как он прошел по дорожке между двумя полянами травяного газона, нервно открыл дверь «Лексуса», бросил дипломат на переднее сиденье.

Джоан любила своего отца. Она совершенно искренне считала его наименее виноватым в глобальных несправедливостях, которые наблюдала вокруг себя, и страдала, что именно ему вынуждена предъявлять претензии за все это. В глубине души она продолжала считать отца идеальным героем – именно поэтому ему доставалось.

Она вскочила со стула. Нельзя же расстаться в состоянии ссоры! Подхватывая на бегу домашние туфли, бросилась к выходу. Выскочила на дорожку, размахивая так и не пригодившейся ложкой. Но машина уже тронулась. Был отчетливо виден смуглый решительный профиль мистера Реникса. Вот он отвернулся, чтобы посмотреть, нет ли слева от машины велосипедиста или парня на роликах.

Уехал.

Не успела!

Джоан дошла до конца дорожки и остановилась там, задумчиво похлопывая ложкой по точеному колену.

– Вы только посмотрите! – услышала она неприятный голос. Это была миссис Остин – пухлая очкастая старуха с несколькими завитыми волосками на практически голом черепе. – Вы только посмотрите, они утверждают, что сделали это!

Джоан пришлось уделить внимание соседке, тыкавшей пальцем в статью на газетной полосе. Оказывается, какие-то «сибирские обманщики» придумали новый бензин стоимостью всего лишь цент за литр.

Джоан вежливо пожала плечами и облизала ложку. Комментировать такие сообщения – все равно что рассуждать об устройстве системы пищеварения марсиан. Но старушка не унималась. В ней было столько жизни! Даже если она по своей воле решит завещать все свое наследство голодающим Африки, те еще очень не скоро дождутся ее денежек.

– Из чего, из чего, скажите, они там собираются его делать? Из снега? По-моему, только снега там у них и в избытке.

– Извините, миссис Остин, мне надо позвонить. Джоан действительно надо было позвонить. Отцу.

Глава третья