Кто есть кто в мире террора - [54]

В конце февраля 1970 года у двери берлинской квартиры Ульрики Майнхоф на Кюрфюрстдамм появилась молодая пара. Баадер познакомился с Майнхоф, когда Ульрика посещала его в тюрьме: преуспевающая журналистка, освещающая проблемы левого движения (и сочувствующая ему), брала у «идейного поджигателя» интервью. Тогда они произвели друг на друга большое впечатление. Ульрика увидела в Андреасе практика революции, обладающего решимостью к действию, которой не хватало ей самой, а Баадер разглядел в Ульрике не только талантливую журналистку и единомышленницу, но возможного и крайне необходимого им идеолога, способного выразить интересы движения. Поэтому, объявившись теперь в Западном Берлине. Баадер и Энсслин тут же принялись разыскивать Майнхоф. Они не сомневались, что найдут у нее убежище. Но рассчитывали они на большее. Ульрику необходимо было вовлечь в формирующуюся организацию, сделать ее активным функционером. Это у них блестяще получилось.

В начале марта 1970 года Энсслин и Баадер встретились со своим давним знакомым, Дитером Кензельманном, одним из организаторов студенческих беспорядков. За время их отсутствия Дитер собрал небольшую группу молодых радикалов. Узнав от общих знакомых, что беглецы вернулись в Берлин, Дитер поспешил встретиться для выработки стратегии совместной борьбы. Казалось, о лучшем Баадер не мог и мечтать. Он встретил предложение с энтузиазмом. Трудности возникли при решении практических вопросов, в первую очередь — кто возглавит организацию. Баадер был не тот человек, чтобы оказаться на вторых ролях. Но и Дитер не хотел уступать, ведь решающий вклад в будущий проект был за ним. Переговоры зашли в тупик, и стороны, казалось, разошлись ни с чем. Тем не менее Баадера и Энсслин ждала неожиданная удача. В переговорах принял участие хорошо знакомый беглецам Хорст Малер — их адвокат на франкфуртском процессе. Он молча наблюдал, как Баадер и Дитер до хрипоты оспаривают друг у друга лидерство, и вступил в дело, когда стороны, исчерпав аргументы, собрались расходиться. Он отвел в сторону Энсслин и Баадера и сделал неожиданное признание. Он, Хорст Малер, основал собственную организацию «Фракция Красной армии» (РАФ)[45] и предлагает им принять в ней участие на самых выгодных условиях. Малер был чистейший идеалист, живущий мечтой о мире справедливости. Ради этого он готов был расстаться с адвокатской практикой, бросить жену и детей. Кое-какой опыт у него уже был. За организацию беспорядков Судебная палата Западного Берлина приговорила его к 10 месяцам тюремного заключения с отсрочкой исполнения приговора. Мягкость (условность) наказания не образумила Малера, и теперь он с энтузиазмом занимался созданием подпольной группы. Познакомившись в ходе франкфуртского процесса со своими подзащитными, Малер отдал должное твердости их характеров и решимости воплотить свои взгляды в практические действия, то есть настоящих революционеров. Малер был хорошим организатором, но он не был честолюбив и не рвался к лидерству. Для Баадера это было весьма кстати, его честолюбия хватало на двоих, а чистота идеологии его не очень заботила. Очевидно, что первые же успехи организации сделают его непререкаемым лидером, а о пропагандистском обеспечении будет кому позаботиться. Баадер с энтузиазмом дал свое согласие, и «Фракция Красной армии» обрела своего будущего вождя. По настоятельному совету Малера Баадер и Энсслин съехали со «слишком заметной» квартиры Ульрики Майнхоф на окраину Западного Берлина и приступили к планированию будущих операций. Первой задачей было раздобыть оружие. Для этого Баадер и Пролл должны были ночью (4 апреля 1970 года) проникнуть на кдадбище и выкопать из тайника оружие, якобы спрятанное там старым знакомым Малера Петером Урбахом. Малер не подозревал, что Урбах сотрудничает со специальными службами. Оружия в тайнике не оказалось, но на обратном пути машину «случайно» досмотрел дорожный полицейский патруль. Андреас Баадер предъявил удостоверение личности на имя Петера Ченовича. Полицейские признали удостоверение фальшивым и задержали Андреаса, прежде чем он успел оказать сопротивление.

Ирония развития дальнейших событий состояла в том, что полицейские не смогли установить личность задержанного, а выдал его не кто иной, как Хорст Малер. Явившись на следующее утро в полицейский участок и будучи уверенным, что полиции «все известно», Малер, как адвокат, потребовал предоставить ему информацию об арестованном Баадере. На что полиция выразила согласие «только в том случае, если вы можете подтвердить, что задержанный действительно является Баадером». И Малер подтвердил.

Накануне ареста Баадер заболел гепатитом, его немедленно перевели и больничное отделение тюрьмы «Моабит», а затем в тюрьму «Тегель», отличавшуюся либеральными условиями содержания. В тюрьме его, кроме матери, регулярно навещали Ульрика Майнхоф, адвокат Малер, вызвавшийся защищать Баадера, и даже Гудрун Энсслин, которая несколько раз умудрилась проникнуть на свидание, воспользовавшись фальшивыми документами на имя доктора Гретэль Веитермеир.

Планы вооруженной борьбы отошли на второй план; Теперь все силы были направлены на освобождение Андреаса Баадера. Он был нужен организации, но не менее важен был пропагандистский успех. РАФ получала возможность громко заявить о себе. И сами рафовцы, которым еше только предстояло проявить себя, могли быть уверены, что при необходимости организация не бросит их на произвол власти. Сам Андреас Баадер был уверен, что сообщники предпримут все нужные меры для его освобождения.