Кто, если не мы - [76]

— В итоге выходит: гора родила мышь, — сделал окончательный вывод Градов и задался вопросом: — Так что и дальше тащить эти научные гири?

— Георгий Александрович, я разве против реформы? — оправдывался Рудаков.

— Все так говорят, а когда касается их лично — я не тебя имею в виду, то начинают кричать «Караул». А почему? Да потому что кто-то лишится кресла и отправится на фазенду, кто-то не получит денег на никчемную научную работу. Косность мышления и личный, зачастую корыстный, интерес — вот главный тормоз реформы.

— Я с вами полностью согласен, Георгий Александрович, но то, как она проводится, вызывает отторжение в коллективах, — стоял на своем Рудаков.

— Ох, и упертый же ты мужик, Александр Юрьевич. Отвечу тебе твоими же аргументами из докладной. Я ее внимательно прочитал и сделал интересный вывод. Те, кто работает не на корзину, а на практический результат, не против реформы. А почему? Да потому что востребованы и будут еще более востребованы, когда очистятся наши авгиевы научные конюшни.

— Но это будет сделать нелегко, Георгий Александрович, — заметил Шепелев. — Ретрограды от науки будут биться не на жизнь, а на смерть за свои начальственные кресла.

— Юрий Дмитриевич, все закончили на этом, а то до утра будем дискутировать. Сейчас главное — не допустить акции протеста на Красной площади! — поставил точку в споре Градов и снова обратился к Рудакову: — Александр Юрьевич, что сделано по поиску агента ЦРУ в 53-м НИИ?

— То, что это не Чаплыгин, точно, — доложил тот.

— Какие для того есть основания?

— Найдены тело и предсмертная записка. Он ушел из жизни, не выдержав того, что творится в институте и вокруг его лаборатории.

— Жаль, хорошего человека потеряли. Здесь и наша вина, не помогли вовремя, — посетовал Градов, снова вернулся к вопросу об агенте ЦРУ: — Зацепки на конкретных лиц есть?

— Ищем, Георгий Александрович. По второму кругу прорабатываем подозреваемых лиц, но пока ничего, — признал Рудаков, что проверка зашла в тупик.

— А может, не в том круге ищем?

— Георгий Александрович, а если наши разведчики с агентом ошиблись и он вовсе не в руководстве института? — предположил Шепелев.

— Исключено, Юрий Дмитриевич! СВР опирается на достоверную информацию. Поэтому необходимо сделать все, чтобы как можно скорее обезвредить этого агента! Он вдвойне опасен еще и потому, что ЦРУ — я такого не исключаю — попытается использовать его возможности, чтобы затормозить, а то и скомпрометировать реформу.

— Георгий Александрович, мы делаем все, что в наших силах, — заверил Рудаков. — Проработали контакты руководства института с иностранцами, проанализировали их переписку, выяснили материальное положение, но признаков связи с ЦРУ не обнаружили. Абсолютный ноль! Никакой подсветки!

— Это лишний раз говорит о том, что мы имеем дело с матерым агентом, — констатировал Градов.

— Понимаю, но получается, как у той рыбы, что бьется об лед, — с горечью признал Рудаков.

— Георгий Александрович, надо помочь управлению дополнительными средствами и усилить группой опытных сотрудников из центрального аппарата, — предложил Шепелев.

— Поможем и подключим, Юрий Дмитриевич! Но проблему с таким опытным агентом одним числом не решить, тут требуется особый подход, — сделал акцент на последней фразе Градов и задумался.

Рудаков и Шепелев с нетерпением ждали его подсказки и в своих ожиданиях не ошиблись. Градов встрепенулся. В уголках его глаз залучились лукавые морщинки, а ноздри носа, напоминающего гоголевский, затрепетали. Энергично боднув лобастой головой воздух, он обратился к Рудакову и предложил:

— Александр Юрьевич, послушай, возможно, случай из прошлой практики КГБ наведет тебя на дельную мысль.

— Я весь внимание, Георгий Александрович, — оживился Рудаков.

— Дело было в ГДР. Я тогда служил в разведподразделении Особого отдела общевойсковой армии. Интереснейшее было время… — окунулся в свое прошлое Градов, и строгие складки в уголках губ разгладились. — От нашего источника в БНД мы получили наводку на агента разведки ФРГ, старшего офицера в штабе армии. Информация была скудная. Ни фамилии, ни имени, а только звание — подполковник.

— Как и в случае с нашим агентом в 53-м НИИ, — заметил Рудаков.

— Да-да, — подтвердил Градов и вернулся к истории разоблачения агента БНД. — Так вот мы не то что проверили каждого старшего офицера штаба армии — их, можно сказать, просветили как рентгеном, а на выходе все равно ноль. Дело сдвинула с мертвой точки, казалось бы, мелочь. У агента БНД было увлечение — я бы назвал страсть: он коллекционировал почтовые марки.

— Шпиону платили дорогими марками! — в один голос воскликнули Шепелев и Рудаков.

Совершенно верно. А мы это поняли, когда наш агент, тоже коллекционер, обнаружил у шпиона несколько очень дорогих марок, давно несуществующего государства Бавария. Их суммарная стоимость превышала 30 тысяч марок. По тем временам деньги для офицера просто огромные, — напомнил Градов.

— Для иуд цена всегда одна — 30 сребрянников и осиновый кол в могилу! — с презрением бросил Шепелев.

— Этот кол нам еще требовалось найти, — заметил Градов и продолжил рассказ. — Так вот эти марки и дали толчок проверке. За коллекционером установили плотное оперативное наблюдение, и вскоре наружка вышла на некоего Вилли. Дальнейшая его оперативная разработка позволила вскрыть агентурную сеть БНД. В нее входили подполковник, несколько советских военнослужащих и парочка местных жителей ГДР. Руководил ими скромный владелец филателистического магазина — Вилли, — и, обращаясь к Рудакову, Градов заключил: — Так что, Александр Юрьевич, сделай акцент в проверке на пороках, страстях и непомерных расходах предателя.