Кто боится смерти - [12]

– Нравится? – спросила она.

– Никогда ничего подобного не видела, – тихо произнесла я, не отрывая глаз.

– Мой любимый ответ, – ей явно было приятно.

Я села, и она села напротив меня в ожидании.

– Я… я хочу включить себя в список, Ада-эм, – я закусила губу.

Все, сказанного не воротишь, особенно сказанного этой женщине.

Она кивнула.

– Я гадала, когда ты придешь.

Ада знала, чем живет каждый человек в Джвахире. Она отвечала за соблюдение положенных обрядов в случае смертей, рождений, праздников менархе, праздников в честь того, что у мальчика ломается голос, обряда одиннадцатого года, обряда тринадцатого года – всех жизненных вех. Она устроила свадьбу моих родителей, и каждый раз, как она приходила, я от нее пряталась. Я надеялась, что она меня не помнит.

– Я впишу твое имя. Список представят Осугбо.

– Спасибо.

– Приходи сюда через неделю в два часа ночи. Надень старое платье. Приходи одна, – она меня оглядела. – Расплети волосы, расчеши и снова заплети нетуго.

Неделю спустя в два часа пополуночи я выскользнула из окна моей спальни.

Придя к дому Ады, я увидела, что дверь открыта. Я медленно вошла. В гостиной горели свечи, а мебель вынесли. Фреска Ады, почти законченная, в свете свечей выглядела как никогда живой.

Три другие девочки уже пришли. Я быстро присоединилась к ним. Они посмотрели на меня удивленно и с некоторым облегчением. Еще один человек разделит с ними страх. Мы ни о чем не говорили, даже не поздоровались, но стояли вместе. Рядом с Адой были пять других женщин. В их числе – моя внучатая тетка Абео Огундиму. Меня она никогда не любила. Знай она, что я пришла без разрешения Папы, ее племянника, не миновать бы мне беды. Четырех остальных женщин я не знала, но одна из них была очень старой, само ее присутствие вызывало трепет. Я дрожала, чувствуя себя виноватой – я вдруг утратила уверенность, что мне стоит здесь быть. На столике в центре комнаты я увидела марлю, бутылки с алкоголем, йод, четыре скальпеля и еще какие-то неизвестные мне предметы. Желудок свело, меня тошнотой. Через минуту Ада начала:

– Мы – женщины обряда одиннадцатого года. Вшестером мы стоим на страже границы между девичеством и женской зрелостью. Только с нашей помощью вы можете свободно перейти ее. Я – Ада, Старшая.

– Я – Госпожа Абади, городская целительница, – сказала невысокая женщина рядом с ней. Ее руки были плотно прижаты к струящемуся желтому платью.

– Я – Очи Нака, – сказала следующая. У нее была очень темная кожа и пышная фигура, подчеркнутая шикарным фиолетовым платьем. – Портниха на базаре.

– Я – Зуни Ван, – под ее свободным недлинным синим платьем были штаны – редкость для джвахирских женщин. – Архитектор.

– Я Абео Огундиму, – сказала моя внучатая тетка и усмехнулась. – Мать пятнадцати детей.

Женщины засмеялись. Все мы засмеялись. Пятнадцать детей – та еще работка.

– А я – Нана Мудрая, – сказала вызывающая благоговение старуха, оглядев каждую из нас единственным зрячим глазом. Горб на спине навсегда наклонил ее вперед. Моя старая тетка по сравнению с этой женщиной была молодой. Голос Наны Мудрой звучал чисто и сухо. – Теперь скажите, как вас зовут, чтобы всем познакомиться.

– Луйю Чики, – сказала девочка рядом со мной.

– Дити Гойтсемедиме.

– Бинта Кейта.

– Оньесонву Убейд-Огундиму.

– Эта, – Нана Мудрая показала на меня пальцем.

Я перестала дышать.

– Выйди вперед, – сказала Ада.

Я слишком долго готовила себя к этому дню. Всю неделю почти не ела и не спала – боялась боли и крови. Наконец-то смогла с этим всем смириться. А теперь у меня на пути встанет эта старуха.

Нана Мудрая осмотрела меня сверху донизу. Не спеша обошла кругом, глядя снизу вверх, как черепаха из панциря. Покряхтела.

– Расплети волосы.

Только у меня длины волос хватало для косы. В Джвахире женщины носили короткие стильные стрижки – еще одно отличие от маминой деревни.

– Это ее день. Не надо ее ничем связывать.

От облегчения кровь прилила к лицу. Пока я расплетала косу, Ада спросила:

– Кто из вас до сих пор нетронут?

Руку подняла только я. Девочка по имени Луйю хихикнула, но осеклась, когда Ада заговорила снова.

– Кто, Дити?

Дити издала неловкий смешок.

– Одноклассник, – тихо проговорила она.

– Его зовут?

– Фанази.

– Было соитие?

Я тихо ахнула. Это невообразимо. Мы же такие маленькие. Дити помотала головой и сказала:

– Нет.

Ада продолжила.

– Кто, Луйю?

Луйю ответила только дерзким взглядом, а Ада так быстро шагнула к ней, что я не сомневалась – она сейчас ударит ее по лицу. Луйю не шелохнулась. Она с вызовом выставила подбородок. Меня это впечатлило. Я обратила внимание на одежду Луйю, сшитую из дорогой ткани. Она была яркая, ни разу не стиранная. Луйю из богатой семьи и явно не считает, что обязана отчитываться хоть бы и перед Адой.

– Я не знаю его имени, – наконец сказала она.

– Ничто не покинет этих стен, – сказала Ада, но я почувствовала в ее голосе угрозу. Наверное, Луйю тоже.

– Вокике.

– Было соитие?

Луйю молчала. Потом посмотрела на человека-рыбу на стене и сказала:

– Да.

У меня отвисла челюсть.

– Как часто?

– Много раз.

– Зачем?

Луйю насупилась.

– Не знаю.

Ада бросила на нее суровый взгляд.

– Отныне ты будешь воздерживаться до замужества. Отныне ты должна соображать, что к чему.