Ктида, или «Лёд в пламени» - [38]

Так и нашёл их Основной, — посланник Чудесных Сил, — заметёнными во льдах, с погасшими глазами и затухающими чувствами. Всепроникающим взглядом своим из немыслимой Северной дали узрел он трагедию робких солдат, лишённых желания убивать. Жалостью наполнилось сердце Его, и незримо появился Он пред несчастными бойцами и проник к каждому из них в душу его. И раскрылись души страждущие навстречу Ему. И явил Он волю свою, и стал учить их всему, что необходимо, и стал творить из них будущее Воинство Света, призванное очистить Землю Снега от скверны Чёрных Сил…

И сотворил Он Добро из Зла, ибо больше не из чего его было сделать.

И стало Слово. И имя ему стало — Любовь».

* Да… Вот так он и запоминал… вначале. Он как всегда поколебался: стоит ли это переписывать в Тетрадь, или по-прежнему оставить только в памяти? И вновь ничего конкретного так и не решил и в который уже раз отложил всё на «потом». И продолжил ревизию записей дальше: на чём там остановились в прошлый раз? Полистал странички, нашёл последнюю перечитанную запись с оставленными пометками, и задумчиво повертел в пальцах стило. Ага! Вот. Значит, так: «Ещё когда его звали…»

# «Ещё когда его звали просто — рядовой Бафа Дцае, он уже заметно отличался от остальных бойцов своей роты — он был самым сообразительным и ловким воином. Иначе как объяснить то, что ему удалось пережить уже третий состав пополнения и при этом остаться практически невредимым? Только его личными качествами умелого бойца. Ведь он никогда не прятался за спины товарищей, наоборот, в бою всегда был в первых рядах и мог служить примером для многих своей исполнительностью и беззаветной храбростью. Наверное, такая его живучесть могла быть объяснена простым везением, если бы само понятие «везение» имело под собой реально значимый смысл.

Сам рядовой Бафа Дцае этот период своей жизни помнит очень смутно. И не потому, что его подводит память. Нет. С памятью у него полный порядок. Помнит-то он всё, правда, как-то выборочно, что ли. Сами события помнит, свои действия в них помнит, действия окружавших его товарищей — кто где стоял, кто что делал, кто, кому, что говорил, тоже помнит отлично. Даже все бои и сражения отложились в его памяти очень отчётливо, до мельчайшей подробности. Но… Вот чего он точно не помнит, так это своего отношения к этим событиям. И совершенно не представляет, о чём думал в те моменты. Странно как-то это выглядит, неправильно, словно он и не думал вовсе, а просто… фиксировал действительность. А потом как бы очнулся от дрёмы или внезапно проснулся и по-новому взглянул на мир. И случилось это во время жаркого боя. Жестокого боя, когда практически всё сражение непонятно, чей наступает перевес и кому, в конце концов, достанется победа. Второе отделение огнемётчиков…»

* Вообще-то это не совсем верно, что он не осознаёт, чего это с ним творилось. Осознаёт, но это только сейчас. А вот тогда, точно не понимал. Бард оторвал взгляд от Тетради и рассеяно пробежался им по горизонту. Кажется, пурга будет. Или метель. Горизонт прямо на глазах блекнет, затягиваясь плотной туманной пеленой. Солнце тускнеет, словно задуваемое противными низовыми кручёными сквознячками, потянувшими навстречу этому мутному мареву сухую белую пыль, сдираемую с верхушек и боков синеющих снежных барханов. И давление атмосферного воздуха упало вместе с температурой, и медленно-медленно подбирается к недельному минимуму. Что-то нехорошее сейчас будет. А Метели ещё часа два путешествовать, если не больше. Как он там в непогоду… Так, спокойно, не гони пургу, и без тебя её тут… Всё будет хорошо. Значит…

Значит, было это так…

# «Второе отделение огнемётчиков роты ландскнехтов из полка лорда Дали, используя маскирующие свойства местности, спешно меняло свою дислокацию в пределах ротной позиции обороны, когда из-за невысокого ледяного холма неожиданно выскочили на предельно низком бреющем полёте два вражеских ударно-штурмовых дракона. Резко вспарывая чёрными крыльями сухой морозный воздух, они сходу совершили стремительный боевой разворот и плюнули смертельными огненными шарами по замешкавшимся на долю секунды воинам. Драконов, конечно, тут же срезали стрелки воздушного заслона. И летающие чудовища, полыхнув дымным пламенем, ухнули вниз с хмурого холодного неба. С раздирающим душу рёвом грузно ударились оземь, развалились на груды чадящих бесформенных кусков, и так и остались лежать двумя неподвижными чёрными кляксами на чистой простыне свежевыпавшего белого снега, распространяя вокруг себя горячее ядовитое зловоние…

Бойцы несчастного отделения, разорванные и сожжённые беспощадным драконьим ударом в упор, погибли на месте. Их обгоревшие, останки также украсили снежную белизну страшными обугленными отметинами огненной смерти. И лишь один из воинов, невероятным чудом, остался жив. Отброшенный мощным взрывом пылающего шара, он угодил прямо в расположенную неподалёку ледяную трещину немереной глубины, и в бессознательном состоянии, постепенно тормозясь о медленно сужающиеся стены, пролетел её до такого места ширину которого пройти уже не смог.