Тиш отпустил зебру. Кровавое солнце клонилось к закату. Свирепая Ночь устремилась вверх из долины, и Тиш не нуждался, чтобы ему говорили, какое адское отродье скрывается до поры до времени в сумерках. Он зажег маленькую глиняную лампу, опустился на камень, закутался с головой в дорожный плащ…
Со множеством неуловимых шорохов и всхлипов в темноте морозной стыни звездного пространства появились тени. Что-то, холодное и липкое, пролетело, едва не коснувшись его лба. Движущиеся очертания кошмара выступили за границей слабого света. Тиш услышал далекое недолгое безумное ржание своей зебры и вторившее ей злобное хихиканье. Вслед за этим стая теней потянулась к перевалу, прямо за пределы Мира, и Тиш начал осторожно спускаться по склону, неся с собою лампу. Каждый камень срывался под ногами в хлипкой чавкающей грязи. Повсюду были вырыты ямы с уходящими в глубину норами. Лампа давала слишком мало света. Тиш оступался много чаще, чем ему хотелось бы, и как-то раз его рука соскользнула в одну из таких нор…
Позже он нашел стесанные ступени у основания башни, когда что-то мягкое стало угрожающе скатываться позади него, вздыхая в темноте и тревожа древние кости. Тиш был бы рад не увидеть того, что предполагал. Он невнятно бормотал бессмысленные молитвы, обращенные к талисману, что лежал в кармане, пустословил и бешено карабкался вверх, цепляясь руками и ногами, по головокружительной лестнице, в то время как глухие подозрительные звуки у него за спиной усиливались, что-то мокрое вывернуло лампу из его ослабевших пальцев, проглотило ее со скотскими слюнями и повисло на шее, пока его окровавленные руки искали медную дверь. Тиш толкнул ее, забрался внутрь и быстро захлопнул за собой. Что-то билось в дверь и зловеще хихикало.
Распластавшись в темноте на полу, бормоча о Черном камне, бесценном и охраняемом Ночью в мифическом Мхоре, в бесформенном Ксюрхне, чьей душой он является, кто сидит во мраке высокой башни и беседует с Другими Богами, чьи методы наказания вора имеют веские причины для страха, но которые не в силах терпеть талисман, освященный самой богиней П’тса-Каамбле, чья благородная красота разбивала миры вдребезги. Тиш во тьме разбитого разума никогда не узнает, что талисман покинул его пальцы по молчаливому знаку священников с желтыми костистыми черепами…
Он не видел и того, как Ксюрхн спустился вниз вместе со своей душой, чтобы откликнуться на назойливый стук в дверь.
Перевод с английского — Карина Пилоян
