Ксеркс - [45]
— Ты один никого ни о чём не просишь, не молишься богам и ничего не боишься! — обратился к Главкону серьёзный пожилой мужчина, также вцепившийся в раскачивающиеся поручни.
— Чего мне бояться? — раздался горький ответ. — Я потерял всё и не хочу более жить. Горестные воспоминания будут вечно докучать мне.
— Ты ещё слишком молод, чтобы говорить такие слова.
— Но не слишком молод, чтобы страдать.
Волна выбила рукоять одного из кормил из рук удерживавшего её морехода, а потом сбросила несчастного за борт. «Солон» начал поворачиваться, ветер ударил в и без того надувшийся парус, и задрожавшая мачта вылетела из гнезда и крепления. Оглушительный треск прокатился надо всем судном, преодолевая рёв ветра и воды. Корабль, оставшийся с одним крохотным парусом на носу, развернуло боком к волнам. Целая гора зелёной воды прокатилась над кормой, унося с собой и людей и обломки. Кормчий, помощник Брасида, отбросил последнее рулевое весло.
— Люди, «Солон» гибнет! — прокричал он в сложенные рупором ладони. — Все в лодку! Спасайся, кто может!
Руки и топоры быстро расчистили завал в середине судна. Зловещее урчание, доносившееся из трюма, свидетельствовало о том, что стяжки уже не выдерживают бури. Лодку перенесли к подветренному борту и спустили на воду, укрытую от ветра корпусом «Солона». Прискорбно малым было это судёнышко для двадцати пяти человек. Отчаянные и эгоистичные мореходы первыми попрыгали вниз и принялись следить за попытками пассажиров последовать их примеру. Шумливый купец поскользнулся во время прыжка, и волна поглотила его. Стоя на корме лодки, Брасид приготовил меч, чтобы рассечь последний канат, соединявший её с кораблём. Судёнышко уже глубоко осело, волна перехлестнула через его борт, и моряки принялись вычерпывать воду своими шапками. Вниз спрыгнул очередной пассажир, и матросы завопили, хватаясь за кинжалы:
— На корабле ещё трое, а больше одного в лодку не посадишь!
Главкон стоял на борту «Солона». Неужели жизнь по-прежнему настолько прекрасна, чтобы стоило так отчаянно цепляться за неё? Он с болезненным недоумением разглядывал остальных. Он почти не думал о себе и надеялся только на то, что под бушующими волнами обретёт покой и забвение. Тут Брасид окликнул его:
— Быстро! Остальные пассажиры — варвары, а ты эллин. Прыгай!
Главкон не шелохнулся. Двое других пассажиров в восточных одеждах попытались спуститься в лодку. Мореходы выставили вперёд кинжалы, чтобы помешать им.
— Хватит! — рявкнул кормчий. — Этот парень свихнулся. Рубите канаты, чтобы нас не затянуло в воронку!
Старший из варваров подхватил на руки своего спутника, чтобы перебросить его в лодку, но меч Брасида уже перерубил канат. Волны понесли погибающий корабль и лодку в разные стороны. Сохраняя присутствие духа, Главкон направился на нос судна. Мореходы в лодке принялись отчаянно грести, чтобы развернуть её носом к волне. Оставшийся на борту Главкон крикнул, перекрывая голосом рёв валов:
— Эй, на шлюпке! Передайте всем Афинам и жене моей Гермионе, что Главкон Алкмеонид погрузился в пучины морские, уверяя в собственной невиновности и призывая месть Афины на голову того, кто погубил его!..
Брасид на прощание взмахнул мечом. Главкон повернулся и побрёл на середину палубы. «Солон» уже погружался в воду, и волны теперь доходили до груди атлета. Перед глазами его были только свинцовое небо, тёмная зелень волн и белые гребни на вершинах валов. Он сказал себе, что боги милосердны к нему. Пелагос, бурное море, куда более ласковая могила, чем камни Баратрума. Страшная сцена в Колоне, лицо Гермионы, всё, что он так стремится забыть, скоро исчезнут из его памяти. А что с ним будет потом, его не заботило.
Какое-то время он просто стоял, ожидая конца и держась за стенку надстройки. Однако смерть медлила: «Солон» был сделан из крепкого дерева. Груз покидали за борт, что прибавило плавучести кораблю. Афинянин уже не мог дождаться конца, и тут нечто вдруг отвлекло его внимание от колышущегося горизонта. С ним оставались собратья по несчастью. Между двух кабестанов устроились азиаты, как и он, ожидавшие гибели. Однако, о чудо — а Главкон ещё не настолько отрешился от жизни, чтобы перестать удивляться, — младший из варваров оказался женщиной. Она сидела, прижавшись к своему спутнику, бледное лицо её сияло красотой. Азиаты о чём-то переговаривались на незнакомом Главкону языке. Руки их были соединены. Оба они нежно прощались, расставаясь с любовью, чтобы вместе узнать великую тайну. Главкона они не замечали. Да и сам он в первый момент ощутил раздражение оттого, что последние мгновения жизни ему приходится делить с чужаками. Однако красота неведомой женщины, блеск золотых волос, полные любви слова и жесты произвели в его настроении самую неожиданную перемену. Увенчанные белой пеной валы вдруг показались ему холодными и безжалостными. Вернулось желание жить. Воспоминания возвратились, но в них не было прежней горечи. Он вновь увидел Афины, Колон, приморский Элевсин. Увидел Гермиону, бегущую навстречу ему сквозь толпу в день возвращения с Истмийских игр, услышал, как поёт ласковый ветерок в ветвях старых олив возле прохладного Кефиса. Неужели всё это отлетело навеки? Навсегда? Неужели жизнь, друзья, любовь безнадёжно утеряны, неужели погас свет солнца и его ничего больше не ждёт, кроме сна в тёмных пещерах океана? Разом вернулось желание жить, преодолевать трудности, побеждать их. Он принялся действовать, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму. Оступаясь на раскачивающейся палубе, он подошёл к варварам и схватил мужчину за руку:
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Роман Луи Куперуса, нидерландского Оскара Уайльда, полон изящества в духе стиля модерн. История четырех поколений аристократической семьи, где почти все страдают наследственным пороком – чрезмерной чувственностью, из-за чего у героев при всем их желании не получается жить добродетельной семейной жизнью, не обходится без преступления на почве страсти. Главному герою – альтер эго самого Куперуса, писателю Лоту Паусу и его невесте предстоит узнать о множестве скелетов в шкафах этого внешне добропорядочного рода.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.