Ксеном. Дилогия - [33]

— Теперь главное — не напороться на запись камер, — заключил я и повернул к выходу.

— Почему? — поинтересовался партнёр.

— Терпеть ненавижу эту рожу, — отозвался я. — Куда бы остальные деньги девать?

— Бедным раздать, — предложил симбиот.

— Гениально! — восхитился я. — Поехали!

Напарник скромно промолчал.

Когда-то три разных инвестора один за другим набрали денег и испарились в неизвестном направлении, оставив новостройку в состоянии «ну, там чуть-чуть доделать, окна вставить, подвести свет, газ и воду», и теперь недостроенный небоскрёб служил своеобразным пограничным столбом между городом и областью. Сразу за ним начинался палаточный городок, в котором жили несостоявшиеся владельцы квартир, отдавшие последние сбережения вместе с прежним жилищем в надежде на новоселье. Вместо которого были вынужденны отдать заложенную под ипотеку недвижимость и благодарить банки, что те не стали забирать в качестве уплаты всякие жизненно важные органы. В самом небоскрёбе люди селиться остерегались, поскольку новейшие стандарты строительства как-то не предусматривали пригодность здания, даже полностью достроенного, для жизни. И самодельная палатка из газет защищала от холода и ветра лучше, чем стены из щелей вперемешку с дырками.

По той же причине не удалось шикануть поездкой по стене до самой крыши небоскрёба, откуда мы собирались красиво разбросать деньги и скрыться не узнанными в неизвестном направлении. А потому просто въехали примерно в центр лагеря, к самому большому костру. На скамье рядом с ним сидели три мужика, бедно, но аккуратно одетых и пахнущих дешёвым мылом. В середине сидел, судя по габаритам и уверенным движениям — бывший борец в супер тяжёлом весе, с сединой на висках и взглядом прожжённого жизнью тёртого калача. Чувствовалось, что меня этот человечище может в бараний рог скрутить, не взирая на симбиота. Особенно сильно это ощущалось при взгляде на трёхметровый рельс, которым мужик ворошил костёр.

Справа сидел длинный, метра под два с половиной, юноша, с блеском отчаянной храбрости в глазах. При виде меня парень посмотрел на соседей с немым вопросом «а не врезать ли этому пришельцу?»

Сидящий слева бритоголовый, но в очках, покачал головой. Кого-то он мне сильно напоминал, то ли известного архитектора, то ли физика-ядерщика. Но при этом на интеллигента ни капли не тянул, не было в глазах того выражения страдальца за высшие истины.

— Тёртый, умный и храбрец, — шепнул симбиот.

— Ну, чудище, — взял слово «тёртый», — с чем пожаловало?

— Мы — Ксеном, — уже привычно представились.

— А, слышал, слышал, — кивнул «умный». — И что?

— Это — вам, — мешки бухнулись на землю. Ткань не выдержала и разошлась по швам, пачки вывалились на землю.

— Плата за проживание? — с ехидцей спросил «умный». — Так у нас своих… — он осёкся и посмотрел в сторону.

Около дощатого строения с цистерной наверху сидел чёрный леопард с красными пятнами.

— Барсик пришёл! — обрадовался «храбрец». — Киса! Иди сюда!

«Киса» подошла и подставило голову на предмет почесать за ушком. На меня зверь глядел с лёгкой неприязнью, как на постороннего, но не опасного прохожего.

— Умная зверюга, — похвалил и похвастался «храбрец». — У нас как-то провокаторы поселились, самогонный аппарат соорудили, так пока полицаи сюда ехали да окружали входы-выходы, Барсик детали по округе разбросал, а змеевик вообще в пруд выбросил.

— А деньги, мил-человек, откуда? — убедившись, что зверь на меня не бросается и не собирается, задал вопрос «тёртый».

Барсик как-то особенно хмыкнул, вывернулся из-под руки и лапой повернул мешок надписью «American Corporation Bank» вверх.

— Это с каких пор альянс капиталистических бандитов вдруг благотворительностью страдает? — с подозрением спросил «умный».

— Ни с каких, — пожал плечами я. — Это мы их грабанули, а теперь от лишних денег избавляемся.

— И что нам с ними делать? — спросил «тёртый», наблюдая, как Барсик деловито обнюхивает одну пачку, чихает и переходит к следующей.

— Не знаем, — мы оседлали «Ижа». — Можете потратить, а можете — в костёр бросить.

Взревев мотором, мотоцикл унёс нас в город.

Это была беспокойная ночь. Ниночка ворочалась и не могла уснуть. Наконец, в полчетвёртого, она решила всё-таки проверить, что же так её гложет. Приянв позу Бхуджангасана, девушка погрузилась в глубины подсознания. Далеко нырять не пришлось, мысль плавала почти на поверхности. И касалась мужского самолюбия. Оказывается, Ниночку беспокоил тот поход в кафе, когда она оплатила обед за своего парня. Ведь, по идее, всё должно быть наоборот. Правда, сам он отработал, да ещё как… но ведь это по её, ниночкиной, идее, а вот по его, вполне возможно, что и нет.

— Ладно, — решила девушка, — надо будет забыть кошелёк и попросить его оплатить заправку.

Успокоенная этим решением совесть позволила Ниночке спокойно уснуть.

9

Утро началось с неприятностей. Я почему-то не смог пошевелиться. Ну, лёгкие трепыхались, сердце тоже стучало об внутренности, но вот всякие руки-ноги работать отказывались. И мне было, кого в этом подозревать.

— Эй! Вставать пора! — и подозреваемый явился.

Челюсть повиноваться отказывалась, поэтому всё, что мог сказать про симбиотов вообще и про данного конкретного в частности, я выдал мысленно.