Крюк - [55]

Руфио повернулся влево, как бы пытаясь обмануть противника. Питер последовал его примеру, не зная, что делать. «Руфио может научить тебя, — настаивала Тинк. — Руфио делает это лучше всех. Он может показать тебе все трюки. Он может помочь тебе вспомнить эту технику».

Конечно, но когда все уже будет сказано и сделано, останется ли он в живых, чтобы поблагодарить за уроки?

Несколько Потерянных Мальчиков, из собравшихся вокруг, приветствовали Питера, но большинство — все-таки Руфио. Вчера было вчера, и все успели о нем позабыть. А Руфио все еще оставался лидером.

Тинк вспыхнула среди холодеющих теней и опустилась на кончик меча Питера.

— Помни, что я тебе говорила, — предупредила она. — Отходишь прямым с расслабленными плечами. Шагни туда и не бойся столкнуться с ним. Задай ему хорошенько, как тем кокосам.

Питер метнул на нее раздраженный взгляд.

— Я же тебе сказал, я не знаю, как это получилось! Это было рефлекторно!

Меч Руфио ударился о его меч, издав скрежещущий звук.

— Вот так, мужик, — сказал Руфио, улыбаясь. — Раз, два, три…

И его лезвие ударилось о лезвие Питера, как нападающая змея. Питер услышал треск разрываемой одежды и почувствовал, как что-то тянет его. Он глянул вниз и увидел, что его брюки висят у него на щиколотках. Потерянные Мальчики неодобрительно зашумели.

— Плохо! — закричали они как один.

Руфио не обратил на них никакого внимания. Он поднял меч Пэна, закинул голову и закукарекал.

— Ты не можешь летать, ты не можешь драться и не можешь кукарекать!

Покетс выступил вперед, нахлобучивая свою мягкую кепку:

— Не в этом дело. Он просто не сделал ничего, чем мог бы гордиться. Как же он может кукарекать?

Потерянные Мальчики дружно согласились с ним и начали шумно защищать Питера. Руфио с минуту кисло смотрел на них, а потом зловеще улыбнулся.

— Тогда скажите мне: что же этот толстяк вообще может?

Маленькое личико Покетса стало жестким.

— Много чего, — с жаром настаивал он. — Он может глотать огонь! — Руки Питера в ужасе бессознательно потянулись к горлу. — Он может написать букву или нарисовать картинку! Он может играть в Потерянных Мальчиков и в индейцев! — Его темные глаза расширились. — Я знаю! Он может пойти в город и стащить крюк у Хука!

Вздох испуга и смятения, вырвавшийся у Питера, потонул в одобрительных криках Потерянных Мальчишек. Они взволнованно набежали и, окружив его, стали хлопать по спине и подставлять руки, чтобы шлепнуть его ладонь в знак приветствия. При этом они приговаривали: «Стащи крюк у Хука! Стащи крюк у Хука!»

Руфио стоял в отдалении. Он был уверен, что его заветное желание вот-вот осуществится, и потому улыбался, как тот кот из пословицы.

«Очередная дохлая идея, — мрачно думал Питер. — Кажется, самая безнадежная из всех».

Тем не менее он теперь собирался осуществить ее, как будто был уверен в обратном. Как будто он окончательно потерял чувство меры и мог сделать все, что угодно, что ни предложи, только лишь потому, что у него самого не было никаких мыслей на сей счет. Его перелет из мира реального в Неверлэнд окончательно лишил его способности думать и действовать, как разумные люди. Чем же ещё мог он объяснить попытку проникновения в пиратский город с целью похищения капитанского крюка? И все это только для того, чтобы произвести впечатление на группку диких чумазых Потерянных Мальчишек, чтобы они наконец поверили в то, что он именно тот, кем никогда не был, и помогли ему спасти его детей от лунатика!

Конечно, это было еще не все, но Питер Бэннинг не имел никакой возможности подумать и оценить причины всего происходящего. Он был взрослым, который попал в мир детства, где мечты были реальностью, а приключения — самым насущным в жизни. Питер потратил слишком много времени на изучение правил, законов и кодексов, ни один из которых не имеет никакого значения для нормального среднего человека и большинство из которых написано людьми, слишком быстро распрощавшимися со своим детством, чтобы поскорее стать взрослыми. Питер не был одним из них, но он провел их в кругу достаточно времени, а потому уже стал думать, как они, и забыл о том, как быть маленьким мальчиком. Делание денег и заключение договоров вытеснило из его жизни постройку крепостей из песка и катание на каруселях, а выигрывание адвокатских дел в суде затмило фейерверки 4 июля[11]. Шахматы, шашки и другие подобные игры приобрели для него совершенно другое содержание. Питер давно уже не задумывался над тем, что(!) делает жизнь достойной. И теперь он отчаянно боролся, чтобы остаться в живых, пройдя все те уроки, которые вернули бы ему понимание этих простых и незамысловатых истин.

Поэтому все, о чем он мог думать теперь, в самое важное в своей взрослой жизни утро, было то, как он позволил горстке маленьких оборвышей манипулировать им.

Четыре пирата шествовали по гниющим доскам городской улицы. Трое из них были удивительно высокими, четвертый — ниже ростом, но зато и выглядел поплоше. На них были треуголки, плащи, орденские ленты и ботинки. У одного была повязка на глазу и тощая бороденка, скрывавшая большую часть лица. На других были пестрые платки, лица их были покрыты шрамами. У самого низкорослого из них лицо было настолько покорежено и исполосовано рубцами, что другие пираты при встрече с ним отводили взгляд. Все они были увешаны целым арсеналом оружия. На поясе висели сабли, за плечами кремневые ружья, отовсюду торчали кинжалы и кортики.