Крысы - [2]

— Кроме воды, — со знанием дела вставил моряк.

— Совершенно верно. Воду давали каждый день. Так вот, крысы сидели каждая в своем углу и смотрели друг на друга…

— Молча смотрели друг на друга, — ехидно сказал покерист. — И долго это продолжалось?

— Несколько дней. А потом три крысы бросились на четвертую, более всех ослабевшую, и разорвали ее на части…

— Пикантное зрелище, — пробормотал покерист. — Изысканный вкус у этих матросов.

— Теперь оставалось в клетке три крысы. Три крысы сидели по углам и следили за каждым движением друг друга. Они сожрали вдвоем третью, а потом обе оставшиеся крысы побежали каждая в свой угол и уставились друг на друга…

— Уверен, что они недолго так просидели, — сказал покерист.

— Да, — сказал худосочный молодой человек. — Две крысы бросились друг на друга. — Его передернуло. — До сих пор помню, как это происходило. И самая здоровая крыса сожрала свою соседку.

— А что сделали с победительницей? — спросил молчавший до сих пор спортсмен. — Убили ее?

— Нет, — сказал худосочный молодой человек. — Ее выпустили.

— Выпустили? — удивленно воскликнули покерист и спортсмен. — Тогда для чего же?

Рассказчик хотел ответить, но его перебил моряк, с удовольствием попыхивающий во время рассказа трубкой:

— Эта крыса, отведавшая крысиного мяса и победившая трех крыс, больше не станет есть ничего, кроме крыс. Она и истребит всех крыс на том корабле. Я сам проделывал такие штуки, когда был капитаном. Крыса-крысоед — самое верное средство от крыс. Да…

— О чем только не говорят мужчины, стоит им остаться одним, — сказала за соседним столиком мужу какая-то дама. — Эти говорят о крысах.

— Это единственные известные науке существа, которые чувствуют радиоактивное излучение. Ни одно другое животное, в том числе и человек, не чувствует, что находится под облучением, а крысы сразу исчезают из тех мест, где приборами обнаружена радиация, — продолжал рассказчик. Он был явно недоволен, что моряк перебил его и не дал досказать конец истории с корабельными крысами.

— Здорово, — восхитился покерист. — Никогда не подозревал, что можно так много знать о крысах. Вы что, специально изучали это дело?

На этот раз собеседник оценил иронию и хмуро посмотрел на покериста.

Моряк отпил немного коньяка и посмотрел сквозь стакан на свет.

— Это такой же «Мартель», как я первый лорд Адмиралтейства, — сказал он. — Я сейчас припомнил поразительную историю, которая приключилась со мной…

— Это тоже связано с крысами? — вежливо спросил покерист.

— Да, именно с крысами. И если вам не интересно…

— Нет, почему же, — торопливо сказал покерист. — Я внимательно слушаю.

— Так вот… Несколько лет назад я был капитаном и владельцем… Послушайте, вам ведь не очень важно знать, как называлось судно? Ага… Я возил все, что мне предлагали, и это приносило мне столько дохода, что я частенько подумывал над тем, что неплохо было бы его немного увеличить. Такого же мнения придерживалась и моя команда. Их было восемнадцать человек, и я до сих пор удивляюсь, как они ухитрялись жить на те гроши, что получали у меня. Наверно, единственными довольными существами на корабле были крысы. Их было великое множество, этих тварей, и, судя по их поведению, они чувствовали себя хозяевами корабля. Кок работал на камбузе в сапогах, потому что какая-нибудь вконец обнаглевшая крыса могла вцепиться в ногу, матросы спускались в трюм только с палкой, а в лунные спокойные ночи крысы выходили порезвиться на палубу. Словом, хорошо жилось крысам на этой посудине.

Моряк отпил немного коньяка и, пробормотав: «Хватает же совести у людей называть это пойло коньяком», — продолжал:

— Мой приятель работал в страховой компании, и мы решили застраховать мою посудину. Ну, естественно, в компании не знали, что он мой приятель. Застраховали. Я не знаю, на какую сумму страхуют атомные подводные лодки, наверное, на меньшую, чем застраховался я. Приятелю тоже должно было кое-что перепасть. Утром мы выходили в море, и я договорился с приятелем, что потоплю шхуну, когда до порта назначения останется миль десять. Для команды у меня на борту был вельбот. Вы, наверное, догадываетесь, что об этом знали только я и мой приятель, и не в наших интересах было, чтобы об этом узнал еще кто-нибудь. Так вот, когда я утром подошел к кораблю, я увидел такое, что у меня кровь застыла в жилах. Да и любой моряк на моем месте почувствовал бы себя не лучше. С корабля убегали крысы. Они сбегали по канатам и прыгали на причал прямо с борта. Они выбегали из всех щелей, и скоро на корабле не осталось ни одной крысы. Матросы сидели мрачные. Они сказали, что не выйдут в море, потому что с кораблем должно что-то случиться, — крысы это почувствовали.

Двое матросов и боцман спустились в трюм выяснить, не началась ли течь, остальные сидели сложа руки. Я растерялся, и они это почувствовали. В море мы все-таки вышли — я их уговорил. Остальное было просто. Не стану рассказывать, как я это сделал, но шхуна пошла ко дну, а мы добрались на вельботе до берега. Ну, а потом я получил страховку…

Так вот, говорят: инстинкт. Согласен, что у этих тварей срабатывает инстинкт, когда должен начаться шторм или в трюме начинает прибывать вода, о которой, мы не знаем. Но о том, что судно пойдет ко дну в ту ночь, знали только я и мой приятель. Каким же образом об этом узнали крысы?