Крысоловка - [34]

– Ты глянь! Что это там за фигня?

– Похоже на люк.

Он спрыгнул с дивана, ухватился за кольцо. Они на пару приподняли крышку, поставили на подпорку, чтобы не упала. В нос ударил запах сырости. В темноту вела лестница. Томас достал фонарик, массивный фонарь, без которого, как она успела понять, не обойтись в деревне. И полез вниз. В нем пробудилось ребячество, энтузиазм, какого она давно не замечала. Свет от фонарика метался внизу.

– Нашел что-нибудь? – прокричала она.

– Не, пусто!

Почувствовала смутное облегчение.

– Что, совсем ничего?

Его голова вынырнула из люка.

– Там классно можно все обустроить, мам. Круто получится! Притерпеться к запаху, конечно, придется…

Она поморщилась.

– Да, запашок неслабый, – продолжал Томас. – Я приведу сюда приятелей, так что все поправим.

Он взрослел, ускользал от нее. Школа закончена, теперь он сам по себе.

– Делай что хочешь, – ответила она.

На всякий случай позвонила Класу Шредеру.

– Вы не против, если мой сын наведет порядок в подвале? Вряд ли это объект культурного наследия?

Клас Шредер сухо хохотнул в трубку. Она услышала звук двигателя, голос собеседника временами пропадал.

– Все нормально, – разобрала она. И разговор прервался.

Томас мечтал о музыкальной студии и вместе с друзьями обшил подпол звукоизоляцией. Они даже хотели прорыть отдельный вход, чтобы не спускаться через люк. Но до этого дело не дошло.

У одного из парней были связи в строительном бизнесе, он раздобыл плиты из минеральной ваты. Затем настало время энергичного стука и грохота. Они даже биотуалет приволокли. Правда, так и не разобрались с ним. Роза слышала, как ребята говорили, куда бы вывести вентилятор, но вскоре забыли про него. Она не знала, работает ли биотуалет. К тому же в подвале не было электричества. Когда они играли на инструментах, Томас опускал вниз удлинители.

– Неужели там необходим туалет? – протестовала Роза. – По-моему, это перебор. Почему бы вам не пользоваться туалетом наверху?

– Бывает, что музыкальное творчество оказывается творчеством кальным, – пошутил парень, что достал изоляционные панели. – И тогда невтерпеж.

Это был жизнерадостный и шумный парень, что так не вязалось с характером Томаса.

Она стряпала для них, пока они работали. Блины и запеканки с кашами. Пекла для них булки-рулетики, будто для школьников. На еду набрасывались с волчьим аппетитом.

Nameless. «Безымянные». Название получше для своей группы придумать они не сумели.

Томас играл на гитаре, а парень с минеральной ватой, Рогге, – на барабанах. Были и другие, но она их почти не помнила.

Изоляция оказалась превосходной. Когда они сидели в подполе и играли, до кухни доносились лишь слабы звуки, легкая вибрация, приглушенное постукивание. Однажды вечером ей разрешили спуститься в подвал, послушать. Вдоль стен парни расставили свечи и фонари, и сперва она испугалась, как бы не случился пожар. И текст, и музыку для песни сочинил Томас. Грубые слова, резкие строфы, которые задели ее за живое. Попыталась почувствовать гордость, но лишь расплакалась. Заметив это, мальчишки перестали играть.

– Это из-за воздуха, – объяснила она. – Наверняка дело в аллергии, я уверена.

Разумеется, они ей не поверили.

Не было ни гастролей, ни записи, о которых парни мечтали. Nameless так и остались безымянными. Что-то случилось. Группа распалась. А может, это она сама решила, а группа есть? Или ребятам надоело? А может, они потеряли веру в себя? Так ни разу и не посмела спросить.

С тех пор как Томас уехал, она спускалась в подвал считаные разы. Убедиться, что все там в порядке. Узкая кровать стояла заправленной – на случай, если внезапно вернется. Но вообще-то ему там не нравилось ночевать – слитком уж душно, объяснял сын.

Уезжая, он вытащил почти все вещи. Остался лишь стеллаж с книгами и нотами, несколько простых складных стульев да черный столик каленого стекла, которым он так гордился. В ИКЕА столик обошелся почти в две тысячи крон, сын заплатил за него накопленными деньгами. Из описания следовало, что обращаться со столиком нужно осторожно, и она беспокоилась за ребят с их резкими, размашистыми движениями. Но на стекле не осталось ни царапины.

В первый раз она спустилась в подвал, вооружившись тряпкой и полиролью. Взяла лежавшую на столе ручку, отметила, как много скопилось на столешнице пыли. Удивилась: откуда пыль? В закрытом-то помещении…

Прежде чем выбраться наверх, сняла крышку биотуалета. Слабо пахнуло химикалиями.

Она изредка поднимала крышку люка и держала открытой, чтобы проветрить. Но обычно люк прикрывал коврик.

Ингрид

Она медленно возвращалась. Из «нигде и никогда» в «здесь и сейчас».

Встала с кресла в гостиной у Розы. Понесла пустую чашку в кухню. Женщина по имени Роза выслушала ее. Все шло гладко. Миссия почти выполнена. Она отыскала дом, убедила Розу впустить ее, передала просьбу. И нужно было лишь заклеить в кровь стертую пятку. Роза собиралась дать ей пластырь. Потом она намеревалась уйти. Покинуть дом.

Навсегда. До свидания, Роза. Спасибо за ваше великодушие.

И вот, уже почти выйдя, вспомнила, что нужно вызвать такси. К Боргвикову хутору. Они наверняка знают, где, теперь у всех навигаторы. А в ожидании такси позвонить Титусу: Я сделала, как ты велел. Она хорошая. Вроде, пообещала тебя навестить.