Крысолов - [40]

— Я и не драматизирую. Я бы вообще был бы счастлив, если бы все это было плодом моей больной фантазии. Но речь же идет не только о пропорциях человеческого тела — люди изменяются во многом ином. Ты же знаешь об этом.

— Это — естественная биологическая эволюция. Нет никакого повода для беспокойства!

— Тогда, чем объясняется та ваша поспешность в изъятии семейных архивов?

— Как ты не понимаешь, что ничего страшного не происходит! Зачем напрасно тревожить людей?! На их долю и без того хватило страданий! Они не в чем не виноваты! Они — жертвы! — стукнул Артур кулаком по столу. — И, пожалуйста, не идеализируй людей прошлого с их непогрешимыми пропорциями тела. Именно на них лежит вся ответственность за то, что случилось. Они сами себя погубили.

— Я не спорю — они виноваты! Но не все в одинаковой степени! — стукнул я тоже кулаком по его столу. — Ведь большинство из них никак не причастно к уничтожению старого мира. Они не меньшие жертвы. А ты всех сваливаешь в общую кучу, и наделяешь всем равную вину ответственности. Ты неправ. Потом, осталась часть людей, которые не подвержены изменениям. Они несут черты прежних нормальных людей. Я имею в виду тех, чьи предки провели в бомбоубежище длительные сроки. Как вы намерены поступить с ними?

— В том числе и с тобой?

Впервые за время нашего разговора лицо его расплылось в неподдельной улыбке, и высоко приподнялась верхняя губа, обнажив множество белых сверкающих зубов. Особенно поражали два длинных и острых верхних резца, сильно выпирающих вперед.

— Не удивляйся, Хэнк, и не падай сразу в оброк. Я просто перестал стачивать себе зубы. Сначала, не спорю, это несколько шокирует, но со временем люди привыкнут и это войдет в моду. От своих старых представлений люди скоро избавятся, поможет нам в этом то же телевиденье. Подобная аномалия сейчас наблюдается у подавляющей части населения — и выглядеть иначе скоро будет попросту неприлично.

— Слово теперь за рекламными роликами и конкурсами красоты, — печально усмехнулся я.

— Точно, — кивнул он. — Теперь про тех, чьи предки подолгу отсиживались в бомбоубежище. Так вот, они исчезнут, растворятся в поколениях новых людей. Впрочем, по моему мнению, процесс затронул их тоже, хотя и не столь ощутимо.

— Ты серьезно?

— Совершенно. Потом, ты же не можешь отрицать вину их предков за то, что они слишком долго просидели в бомбоубежище. Им следовало вместе со всеми подниматься на поверхность и наводить там порядок. Однако справедливость восторжествовала — возмездие настигло их потомков.

— Ладно, допустим. Но какова была бы твоя позиция, Артур, если бы ты сам оказался их потомком?

— Я бы смирился. Ход эволюции неумолим.

— Ты говоришь об этом так спокойно, так буднично, как о прогнозе погоды на завтра. Ведь творится нечто ужасное! Только вдумайся — люди приобретают крысиные черты! Они превращаются едва ли не в настоящих крыс!

— Извини, Хэнк, но ты несешь полную ерунду. Ни в каких крыс люди не превращаются, и превращаться не думают. Мы дали лишь когда-то неудачное название агрессивному поведению отдельных людей. Ну, ошиблись — ничего более, — сказал он, разведя руками. — Не спорю, с человеком происходят некоторые изменения. Но это не повод, чтобы впадать в истерику. Напротив, нужно приветствовать данный процесс. Благодаря нему, человек становится устойчивее к воздействию окружающей среды. Но с превращением людей в крыс ты преувеличиваешь. По-моему, у тебя разыгралось воображение.

— По твоей логике, Артур, весь источник зла — мое собственное воображение? Получается, что только моим воображением объясняется повышенная агрессивность людей, больным крысиным синдромом, по отношению к нормальным людям?

— Вспышки необоснованной агрессивности действительно иногда кое с кем происходят. Но они всего-навсего побочный эффект общего процесса.

— Видел бы ты этот побочный эффект! Как Ваны искусали Венку! Да на ней места живого не осталось!

— С Ванами случай особый, — задумавшись, произнес Артур. — Я полагаю, что у них была крайняя и запущенная форма крысиного синдрома. Мы с этим боремся и принимаем все необходимые меры.

— Молодцы! Но как вы боретесь? Какие принимаете меры? Кладете в свою закрытую лечебницу нормальных людей?

— Хотя бы и так. Эту лечебницу мы были вынуждены создать. Она предназначена для лиц, которые часто подвергаются нападениям, и служит, прежде всего, для их же личной безопасности и адаптации к жизни в новых условиях. У лечебницы самые гуманные цели. Но, не скрою, перед ней стоят задачи и чисто практического плана. Нам невыгодно попусту растрачивать наши и без того ограниченные трудовые ресурсы.

«Ну и мастер заливать», — подумал я. Хотя Артур назвал управляющего Камерона демагогом, сам он был ни чуть не лучше его.

— Ага, — кивнул я. — В гуманных целях и с выгодой для себя вы разрешаете иногда важным персонам приходить в закрытую лечебницу и кусать ее пациентов.

— К моему стыду, бывает. Некоторые не в состоянии обуздать свои желания. Мы стараемся искоренить это позорное явление, но, увы, не всегда успешно.

— Старайтесь дальше.

— Да, я обещал дать для тебя справку твоему начальнику, что ты вчера в рабочее время был у меня. Я помню. Небольшая формальность, — протянул он мне через стол лист бумаги с мелким текстом. — Распишись тут и тут. Это о неразглашении содержания нашей беседы. У нас с этим строго. Кстати, наследие, как ты говоришь, твоих нормальных людей.