Крысолов - [73]

Старик посмотрел в окно. По садовой дорожке конвой из шести немецких солдат с винтовками вел Чарентона. Командовал фельдфебель; позади, сунув руки в карманы, неторопливо шел офицер. Руки Чарентону не связали, и он шел очень спокойно.

Хоуард обернулся к Диссену.

— Чего вы хотите? Для чего вы заставляете меня на это смотреть?

— Я велел привести вас сюда, потому что хочу посмотреть, не поможете ли вы вашему другу в минуту, когда он нуждается в помощи. — Немец наклонился к старику. — Послушайте, — он понизил голос, — это же пустяк, это не повредит ни вам, ни ему. И это ничего не изменит в ходе войны, потому что Англия все равно обречена. Если вы скажете мне, каким образом он передавал сведения из Франции в Англию, вашему майору Кокрейну, я остановлю казнь.

Он отступил на шаг.

— Чего тут раздумывать? Рассуждайте здраво. Какой смысл дать храброму молодому человеку умереть, если его можно спасти, чтобы после войны он мог работать на благо вашего отечества. И ведь никто ничего не узнает. Чарентон останется в тюрьме на месяц или два, пока не кончится война; потом его выпустят. Вам со всеми детьми надо будет остаться во Франции, но если вы сейчас нам поможете, вам незачем оставаться в тюрьме. Вы сможете преспокойно жить в Шартре вместе с этой молодой женщиной. Потом война кончится, и осенью вы поедете домой. Из Англии не будет никаких запросов, ведь к тому времени вся система британского шпионажа рассыплется. Вы ничем не рискуете, и вы можете спасти жизнь этому молодому человеку. — Он опять наклонился к Хоуарду и снова понизил голос: — Всего лишь два словечка. Скажите, как он это делал? Он никогда не узнает, что вы сказали.

Старик расширенными глазами смотрел на гестаповца.

— Не могу я вам сказать. Я ничего не знаю, это чистая правда. Я никак не был связан с его делами.

Он сказал это с облегчением. Будь он осведомлен, было бы куда сложнее.

Майор Диссен отошел от него. Сказал грубо:

— Вздор. Не верю. Вы знаете достаточно, чтобы помочь агенту вашей страны, когда он нуждается в вашей помощи. Все туристы в любой чужой стране знают достаточно. Вы что, дураком меня считаете?

— Может быть, это верно в отношении немецких туристов, — сказал Хоуард. — В Англии обыкновенные туристы ничего не знают о шпионаже. Говорю вам, я не знаю решительно ничего такого, что помогло бы этому человеку.

Немец закусил губу.

— Я склонен думать, что вы сами шпион, — сказал он. — Вы шатались по всей Франции, переодетый, никому не известно, где вы побывали. Берегитесь. Как бы и вам не разделить его участь.

— Если и так, все равно я не могу сказать ничего ценного для вас, потому что я ничего не знаю, — возразил старик.

Диссен опять повернулся к окну.

— У вас не так уж много времени, — сказал он. — Минута или две, не больше. Одумайтесь, пока не поздно.

Хоуард посмотрел в сад. Чарентона поставили спиной к стене, перед сливовым деревом. Руки его теперь были связаны за спиной, и фельдфебель завязывал ему глаза красным бумажным платком.

— Никто никогда не узнает, — сказал гестаповец. — У вас еще есть время его спасти.

— Я не могу спасти его таким образом, — сказал старик. — Я ровно ничего не знаю. Но то, что вы делаете, дурно, безнравственно. И в конце концов вы на этом ничего не выгадаете.

Гестаповец круто обернулся к нему. Приблизил лицо чуть не вплотную к лицу старика.

— Он дал вам поручения, — сказал свирепо. — Воображаете, что вы большой ловкач, но меня не проведешь. «У форели»… пиво… цветы… рыба! За дурака меня считаете? Что все это значит?

— Именно то, что он сказал, — ответил Хоуард. — Этот уголок ему очень мил. Вот и все.

Немец угрюмо отстранился.

— Не верю, — процедил он сквозь зубы.

В саду фельдфебель оставил молодого человека у стены. Шестеро солдат выстроились в ряд напротив него, шагов за десять. Офицер подал команду, щелкнули затворы.

— Я не намерен больше тянуть, — сказал Диссен. — Итак, вам нечего сказать, чтобы спасти ему жизнь?

Старик покачал головой.

Офицер в саду поднял голову и посмотрел на окно. Диссен махнул рукой. Офицер повернулся, выпрямился и резко выкрикнул команду. Раздался неровный залп. Человек у сливового дерева обмяк, упал наземь, тело дернулось раза два и застыло неподвижно.

Старик отвернулся, еле одолевая дурноту. Диссен отошел на середину комнаты. Часовой по-прежнему бесстрастно стоял у двери.

— Не знаю, верить ли вашей басне, — хмуро сказал наконец Диссен. — Если вы шпион, то, во всяком случае, очень ловкий.

— Я не шпион.

— Тогда что вы делали во Франции? Зачем шатались повсюду, переодетый французским крестьянином?

— Я уже вам говорил Много раз, — устало сказал старик. — Я старался вывезти детей в Англию, отправить их к родным или в Америку.

— Ложь, ложь! — взорвался немец. — Вечно та же ложь! Все вы, англичане, одинаковы! Упрямы, как мулы! — Он вытянул шею и кричал прямо в лицо Хоуарду: — Все вы одна шайка! — Он кивнул на сад за окном. — Вы могли этому помешать, но не помешали.

— Я не мог помешать вам убить этого юношу. Это на вашей совести.

— Я не хотел его убивать, — мрачно сказал гестаповец. — Он меня заставил, вы оба заставили. Вы оба виноваты в его смерти. Вы не оставили мне другого выхода.