Крысолов - [33]

— Если здесь нет бензина, так и вы могли бы пойти с нами, — сказал старик.

— Вы не понимаете, приятель, — ответил тот. — Я в лепешку расшибусь, а доставлю эту чертовщину в Брест. Моего Большого Герберта. Вы, может, не разбираетесь в токарных станках, но этому Герберту цены нет. Верно вам говорю. Машины нужны дома. В лепешку расшибусь, а доставлю Герберта домой. Должен доставить. Должен! Фрицы его не получат! Черта с два!

Он обвел взглядом парк. Тут было полно дряхлых, грязных французских грузовиков; быстро уходили прочь последние солдаты. Лейтенант, который отказал им, уехал на маленьком «ситроене».

— Бьюсь об заклад, где-нибудь еще найдется горючка, — пробормотал капрал. И круто обернулся. — Эй, Берт! Поди сюда!

Они стали рыскать среди машин. Ни колонки, ни склада горючего не нашли, но вскоре Хоуард увидел, что они хлопочут у брошенных грузовиков, переливают остатки из баков в бидон. Выцеживая понемногу тут и там, они собрали около восьми галлонов бензина и перелили в громадный бак «лейланда». Больше найти не удалось.

— Не больно много, — сказал капрал. — Может, миль на сорок хватит. Все лучше, чем кукиш без масла. Дай-ка сюда эту чертову карту, Берт.

Чертова карта подсказала им, что в двадцати пяти милях находится Питивье.

— Поехали.

И они снова двинулись на запад.

Стало нестерпимо жарко. Борта машины были деревянные, откидные, когда токарный станок работал, они откидывались, и было где повернуться. За эти деревянные стены почти не проникал свет; среди станков было темно, душно, воняло машинным маслом. Дети как будто не слишком страдали от этого, но для старика поездка была мучительна. Вскоре у него уже разламывалась голова, руки и ноги ныли, оттого что сидел он скорчившись, в самой неудобной позе.

Дорога к Питивье была зловеще пуста, грузовик шел очень быстро. Порой низко над дорогой проносился самолет, и один раз совсем рядом раздался треск пулеметной очереди. Хоуард наклонился к окошку возле шофера.

— Немецкий бомбардировщик, — сказал капрал. — Фрицы их называют «штукас».

— Это он в нас стрелял?

— Ага, только он был за сто миль.

Капрал, видно, не особенно встревожился.

Через час, проделав двадцать пять миль после Монтаржи, подъехали к Питивье. Остановились у обочины в полумиле от городка и стали совещаться. На дороге, что протянулась перед ними до первых домов, ни души. В городке не заметно никакого движения. Под ослепительным полуденным солнцем он казался вымершим.

Они смотрели на все это в нерешительности.

— Не нравится мне здесь, — промолвил капрал. — Что-то неладно.

— Никого не видать, вот что чудно, — сказал водитель. — Может, тут полно фрицев, а, капрал? Только не показываются?

— Кто его знает…

Хоуард пригнулся к дверце в перегородке, сказал:

— Пожалуй, я пойду вперед, посмотрю, а вы пока подождите здесь.

— Вот так один и пойдете?

— Я думаю, особой опасности нет. Везде столько беженцев… думаю, это не очень опасно. Лучше я пойду и посмотрю, а то поедем — и вдруг в нас начнут стрелять.

— Дело говорит, — сказал водитель. — Если тут и впрямь засели фрицы, на этот раз можно и не выскочить.

Минуту-другую они это обсуждали. Дороги другой нет, надо либо пересечь город напрямик, либо вернуться на десять миль в сторону Монтаржи.

— А это тоже не сахар, — сказал капрал. — Скорей всего фрицы идут за нами по пятам, вот мы на них и наскочим. — Он помедлил в нерешимости и наконец сказал: — Ладно, приятель, суньтесь туда, поглядите, как и что. Если все в порядке, подайте знак. Махните чем-нибудь, мол, можно ехать.

— Мне придется взять детей с собой, — сказал старик.

— Тьфу, пропасть! Не торчать же мне тут до ночи, приятель.

— Я не могу разлучаться с детьми, — пояснил старик. — Понимаете ли, они на моем попечении. Вот как у вас токарный станок.

Водитель расхохотался.

— Здорово сказано, капрал! Это как у нас с Гербертом!

— Ладно, — буркнул капрал. — Только поживей.

Старик вылез из машины, одного за другим снял детей на пыльную, пустынную, раскаленную солнцем дорогу. И двинулся с ними к городу, ведя двух малышей за руки, и с беспокойством думал, что, если теперь надо будет расстаться с грузовиком, он неизбежно потеряет и коляску. Он торопился изо всех сил, но в город они вошли только через двадцать минут.

Немцев не было видно. Похоже, и все жители покинули городок; только из-за занавесок или приотворенных дверей лавчонок украдкой поглядели на проходящего Хоуарда две-три дряхлые старухи. В канаве у дороги, ведущей на север, жевал какую-то дрянь грязный, оборванный ребенок в одной рубашонке, даже не разобрать, мальчик или девочка. В нескольких шагах дальше на дороге валялась наполовину оттащенная с мостовой дохлая лошадь, вздувшаяся и смрадная. Эту падаль рвала собака.

Грязный, убогий городишко этот показался Хоуарду отвратительным. Он окликнул старуху, которая выглянула из дверей:

— Есть здесь немцы?

— Они идут с севера, — дребезжащим голосом отозвалась старуха. — Будут всех насиловать, потом застрелят.

Хоуарду ответ показался бессмысленным.

— А вы уже видели в городе хоть одного немца? — спросил он.

— Вот один.

Старик вздрогнул, оглянулся.

— Где?

— Вон. — Иссохшей трясущейся рукой она показала на ребенка в канаве.