Крысиная башня - [15]

В бок Мельника снова впился острый старухин локоть. Он повернул голову и увидел ее глаза с маленькими, черными от злости зрачками. Мельник не хотел конфликта, на который его вызывали. Он отодвинулся вправо, насколько это было возможно. Справа от него сидел высокий крупный мужчина, который едва помещался в кресле. Он смотрел на сцену так напряженно, что не замечал движения у себя под боком.

Мельник снова отыскал взглядом брюнетку. Теперь она была в другой части зала, рядом с оператором, которому что-то тихо говорила на ухо. Тот послушно кивал, склонив голову и лишь изредка бросая взгляды на зал. Жестами женщина почти не пользовалась: не хотела, чтобы конкурсанты видели, о чем идет речь.

Стараясь быть максимально осторожным, Мельник забрался к ней в голову и выудил из ее памяти куб. Как только он увидел, что там, ему стала понятна природа тонкого гнилостного запаха, который преследовал его с тех пор, как начали пускать в зал. Внутри куба находился герметичный стеклянный контейнер, полный протухшего мяса. Мясо было темное, заветренное, в нем копошились черви — толстые, желтовато-белые личинки с черными крапинами на головах.

Мельник оставил женщину и сжался, чтобы согреться: погружение в чужую память отняло у него драгоценное тепло, будто в доме с остывающей печью открыли дверь в морозную, вьюжную ночь. Пока он пытался согреться, кутаясь в пальто, женщина оглянулась и посмотрела на Мельника странным взглядом. Она словно почувствовала, что между ними что-то произошло.

5

— В шоу должно быть что-то отвратительное, понимаешь?

— Не вполне.

— Люди подсаживаются на продукт, дающий сильные эмоции. Отвращение — очень сильная эмоция. Мало того — простая, не требующая большого умственного и психического развития. Ее просто вызвать. Она запускается с пол-оборота, потому что важна для выживания вида. Тут главное не переборщить. Отвращение в малых дозах вызывает любопытство и, как следствие, привыкание. В больших дозах заставляет тех, у кого нервы послабее, выключить телевизор. А поскольку аудитория наша впечатлительна и склонна к самовнушению, а в какой-то степени еще и консервативна, то нужно быть осторожными. Понимаешь? Очень осторожными.

6

Насте Филипповой, продюсеру «Ты поверишь!», нравилась идея с тухлым мясом: она была простой, яркой, в стиле канала. Мясо с личинками предполагало множество вариантов описания, как прямого, так и метафорического. Например, нельзя было однозначно сказать, живое ли оно. Живое и мертвое были связаны в нем неразрывно, жизнь питалась смертью. Можно было сомневаться насчет движения: оно было полно движения изнутри, оставаясь неподвижным снаружи. Можно было рассуждать о запахе: запаянное в стеклянный куб, мясо не имело ^ег°, но внутри куба пахло разложением и гнилью. Можно было говорить о цвете: на фоне темных, заветренных кусков отчетливо выделялись молочно-белые тельца личинок. Таким образом, нужным участникам редакторы могли предложить несколько разных, но правильных вариантов ответа. У незапланированных претендентов тоже оставался шанс — достаточно было говорить ярко и неконкретно. Размытость была важна: если бы ответы звучали слишком определенно, зритель усомнился бы в том, что медиумы настоящие.

Настя окинула взглядом зал. Тут было двести с лишним человек, из которых нужно было выбрать пятьдесят, а потом, в итоге — десять. Как всегда, в начале шоу Настя чувствовала неконтролируемую тревогу, от которой у нее сводило под ребрами. Ощущение было неприятным, ей хотелось открыть рот и глотать воздух или просто сбежать, но Настя заставляла себя держаться. Она провела ладонью по животу, резкая боль ушла, вместо нее появилось неприятное покалывание, и во рту возник болезненный сладковатый привкус.

Четверо из десяти участников шоу уже были определены и учили свои роли, но оставалось еще шесть мест, и, не доверяя камерам, Настя вышла в зал, чтобы взглянуть на претендентов. Она всматривалась в лица, примеряла на актеров расписанные сценаристами роли и вдруг почувствовала себя странно. Голова наполнилась туманом, и кто-то как будто позвал ее. Она обернулась: из центра зала на нее смотрели яркие синие глаза. Мужчине было лет тридцать или чуть более того, и, несмотря на жару, он сидел, закутавшись в черное драповое пальто. Настя отметила, что у него правильные черты лица, прямой нос, красивые скулы и губы. Взгляд его был странным и притягательным, она почувствовала себя беспомощной. Не вполне понимая, зачем это делает, Настя сказала Руслану, оператору, рядом с которым стояла, сделать несколько планов с синеглазым. Тот вскользь, чтобы не привлекать внимания, взглянул на него и кивнул. Настя отошла от Руслана, чувствуя, что голова ее становится звонкой, пустой и легкой, как бывает, когда спадает высокая температура.

Для оператора ничего необычного в просьбе не было: его работа заключалась в том, чтобы снимать тех, на кого укажут. К будущим звездам зрителя нужно было приучать еще с отборочных туров, но осторожно, чтобы казалось, будто участник появился в кадре не по предварительной договоренности, а потому, что сразу обратил на себя внимание своими способностями. Редакторы отбирали основных персонажей шоу, исходя из того, как они будут смотреться на экране, а остальные, сами того не зная, выступали массовкой, необходимой для реалистичных съемок.