Крысиная башня-2 - [7]

Кобура удобная: серая пластиковая, открытая, с выпуклыми цифрами «1911» — это не год, конечно, а от «Кольт 19.11» — от кольта кобура, у Толяна под его кольт такая же, и к ней футляр под два магазина. Хоть и китайская, но удобная; и ТТ-шник в неё как родной входит; единственно что пришлось чуть фетра внутри подклеить, чтоб не тёрся по пластику. И выхватывать из открытой легко: сунул палец в скобу, при этом отжал им пластиковую фигнюшку-защёлку — и вынимай…

Не то что бы я был готов привалить Погара; или там понты метал, как иной раз Толян, чтобы запугать; но так — чисто автоматически. Читал давно уже Гарри Гаррисона, «Неукротимая планета» — там у бойцов с Пирра такие кобуры на предплечье были: только подумал, руку поднял, готовясь принять пистолет — и тот сам из кобуры в руку выпрыгивает… Вот и я в последние дни так надрочился, что стоило только подумать — и ствол в руке. Автоматически. А надрочился я потому, что после всей этой фигни, после бегства мамы, старался ни о чём не думать, и только и драконился перед зеркалом с пистолетом. Часов по несколько в день. Конечно тут автоматизм разовьётся.

Батя на меня посмотрел предостерегающе; а Пагар видно что наконец-то напрягся: по шее видно, и вроде как уши стали розоветь, и примолк, типа. Одно дело своей «неприкосновенностью» бравировать; и совсем другое — почувствовать, что кто-то может на твою неприкосновенность и положить, и на сделку положить, и вообще — будь что будет! А может я психический?? Обстановка в городе в последний год сильно всякой психиатрии способствовала; и многие психи разборки и эпидемию и пережили. Может, как раз за счёт этой психиатрии и пережили — из-за того, что сначала стреляли, потом думали.

Как бы то ни было, ствол я, помедлив — чтоб не думали, что я типа понты метнул, а потом зашугался, — убрал обратно в кобуру; а переговоры продолжились; причём Пагар в натуре тон сбавил, и вроде как уже стал более податлив в базаре.

Дальше мы уж с Толяном больше молчали; изредка только отвечая, если батя к нам обращался как бы за поддержкой или переспросить, как мы насчёт того-то. И, как я заметил, батя тоже как-то… насчёт пулемёта уже круглые глаза не делал, а как бы уже и соглашался, — что да, сложно, но при большом желании можно бы и пулемёт… рассматривать как потенциальную возможность… только вот с боеприпасами к нему, сами понимаете. Мы вам не завод, и не база. И насчёт ПК или Корд — тоже; мы вам, знаете ли, не супермаркет, выбирать тут… что найдём — о том и речь вести будем.

Повеселевший Пагар, уловив что насчёт пулемёта как бы переговоры на мази — а он в основном из-за этого и приехал, — сбавил нажим и в остальном стал более сговорчив.

С удивлением я заметил, что батя, против ожидания, вместо того, чтобы стараться, как раньше, втемяшить ему что-нибудь объёмное, от чего тот раньше всячески отмазывался, типа вермишели в коробках, сахара и крупы в мешках, теперь больше склонялся к малогабаритным, и, соответственно, более дорогим вещам: специям, сушёным приправам в пакетиках, кубикам бульонным, кисель в брикетах и пачках, тот же шоколад, кофе и какао… Я не верил своим ушам — по базару получалось, что батя как бы подписывается Пагару отдать, наверно, вообще весь наш шоколад и всё какао с кофе — а это ж была немалая ценность, не свечки какие-нибудь! Конфеты шоколадные и леденцовые ещё… Патроны пообещал — дефицитных калибров; пистолеты. Запчасть какую-то дефицитную — я не понял к чему. Взамен валил цену на другое или вообще в отмену. Чо-то он… Я помалкивал, конечно, только с Толиком переглядывались; и тот, видно было, тоже был в недоумении. Но тоже молчал.

Наконец, вроде как, предварительно договорились; то есть «изложили друг другу свои очередные встречные предложения» — Пагар не преминул заметить, что «хотя ему наши предложения нравятся, тем не менее он лишь посредник, и последнее слово за его нанимателем», к которому он сейчас же и поспешит!

Совсем уже было собрался вставать, но Толян придержал его:

— Ты это!.. герр посредник. Забыл?? Фото давай!

А, да, точно. Это тоже был теперь такой заположняк: посредник теперь на каждую встречу привозил свежую фотку пленника или пленницы — чтобы видно было, что и пленник жив, и что переговоры посредник ведёт предметно, а не просто так понты дует на пустом месте. Были, грят, уже и такие прецеденты: переговоры ведутся, а где пленник «посредник» и не знает — выдумал просто от себя, что он «по поручению»; или там с трупа снятую вещь предъявил — а убитые горем родственники ведутся. Не, с нами так не прошелестишь!

Пагар понимающе кивнул; полез во внутренний карман, достал смартфон с большим экраном; включил, чего-то там поискал пальцем — и предъявил жадно схватившему его Толяну.

Тот уставился в экран, взгляд забегал по изображению.

Мы сидели, молчали; молчал и Пагар — процедура!

Наконец Толян, удовлетворишись увиденным, передал телефон бате; и тот, в свою очередь, стал рассматривать изображение. Меня так и подмывало подойти и смотреть тоже, через плечо — но я с большим трудом сдержался: не пацан, небось. Проявлять нетерпение — недостойно мужчины. Всё как у этих — у могикан. У индейцев, в смысле; тоже читал, — у Фенимора Купера.