Крысиная башня-2 - [12]
Батя говорил, что нет — поначалу бензопилами и краном на маленьком тракторе; а потом, конечно, так — вручную. А как, говорит, египетские пирамиды-то строили?? А чё ты, говорит, думаешь, Спец даром пеонов-то что ли кормит? То-то они к нам с такой охотой.
Хотя большую часть работ они сделали ещё осенью, но и сейчас даже слышно было, когда подъехали — стук топоров или молотков, жужжала пила, и, как постоянный фон, где-то тарахтел генератор.
Только ту часть кладбища, где военные могилы были, не тронули — но там и деревьев не было, только ряды каменных плит с именами. Там же мы и Устоса похоронили, поблизости.
Церковь была старая, большая, а поодаль ещё и двухэтажный дом — там раньше было типа гостиницы, что ли, и попы жили. Сейчас у них там что-то вроде подсобки, складов; и мастерская Жексона-Бабаха.
Нет, не везде посносили ещё деревья. С той стороны, где мы этот раз подъезжали, деревья ещё стояли густо, только вдоль ограды были вырублены типа просеки. Да уж, тут у спецовой банды лет на сто топлива хватит — знай пили да жги. Или на двести.
Приятно запахло дымком — в самой церкви и в строениях рядом топилось сразу несколько печей.
Когда проезжали, я вдруг заметил какого-то мужика на территории. Лавируя между пнями и деревьями, он весьма уверенно топал себе к ограде, и, когда мы проезжали, как раз протискивался между двумя толстыми, но отогнутыми прутьями. Пыхтел, но лез. Батя даже сбавил скорость, с интересом также рассматривая его, — а ещё говорил, что у Спеца ограда под сигнализацией и «мышь не прошмыгнёт!..
Но на лазутчика мужик совсем не походил; держался эдак спокойно, как будто лазить сквозь ограду, где легко и пристрелить могут, для него было в порядке вещей… Вроде как даже и тропинка в снегу по территории среди могил была к лазу протоптана.
Протиснулся, взглянул на нас как-то без интереса, — и потопал к ближайшему переулку.
— Чо это он?.. — удивлённо спросил я у бати.
— Да не знаю… — так же недоумённо ответил он; и, ткнув пальцем в лобовое стекло, заметил, — Вон, видели ж они его! И ничего.
Я взглянул куда он указывал — там и правда, на низенькой вышке, типа смотровой, сколоченной из дерева же, видно было фигуру часового. Тускло блеснули окуляры бинокля. Видел он нас; а, стало быть, и мужика этого видел. И ничего. Странно…
Проехали вдоль ограды и подъехали к главному входу. Ворота приоткрыты — как раз на легковушку; и дорожка от снега чищенная — следят.
Тоже — вагончик, обложенный плитами от памятников; дымящая труба буржуйки, торчащая из крыши. Не дот, но тоже с разбегу не возьмёшь. Знакомый уже дядька, выглянув из двери, приветственно махнул рукой и скрылся обратно. Конечно, сейчас Спецу доложит.
Поехали на малом ходу, аккуратно объезжая выставленные на дороге змейкой надгробные плиты, подставляя видневшейся у самой церкви амбразуре с торчащим стволом крупнокалиберного пулемёта то один бок джипа, то другой. Да, реши тут кто прорваться — недалеко бы он прорвался…
Мария Александровна. Родилась… Георгий Янович. Дорогой мамочке от скорбящих детей и внуков. Кузьмин Христофор Валерьевич. Хы, ничего себе имечко. Лебедева Галина. Витеньке от папы и мамы. Даты-даты-даты. Эти… медальоны. Фотографии то есть которые, на плитах — мне батя прошлый раз сказал, что они называются «медальоны». На некоторых есть, на некоторых нет — сильно старое кладбище; и плиты старые.
Меня, кстати, ещё прошлый раз заинтересовало — а чо Спец так-то полёгкому с памятниками над могилами? Ну, понятно — место удобное, крепкое, но всё равно… как-то… Могилы разорять как бы. Понятно, что сейчас всем пох, но всё же. Но потом подумал, что Спецу, небось, просто похер — он же слепой, не видит где и чего, — «Витеньке» там «от мамочки» или «Иннокентий Лукич, почётный доктор богословия». Для него это просто стройматериал: он дал команду, — народ зашуршал. У него всё по дисциплине, по-военному.
— А, приехали?.. — Спец приветливо осклаблялся под чёрными очками, если это можно назвать улыбкой. Стоявшая за его креслом-коляской очередная тёлка сверлила нас взглядом. У, бля, тоже симпатичная, как и в прошлый раз. Где он их берёт? Развёл тут гарем целый…
Нас, как и прошлые разы, встретили у центрального входа в церковь, который сейчас был поверх каменной кладки обшит ещё и досками внахлёст, и представлял собой «тепловой тамбур».
Внутри церкви я прошлый раз был — ничо интересного. Они там всё разорили; ну, не то что разломали, но переделали. Посреди этого большого «зала», или как оно в церкви называется, построили большую такую квадратную печку. Очень большую — раза в три больше, чем у нас была, пока её снарядом не порушило.
Вокруг этой печки построили стены с крышами, прямо внутри церкви. Я бы сказал «домики», но они не домики, а как один большой домик, только разделённый на отсеки; «кладбищенские» называли их по-бомжатски «балки́»; а в центре — общая печка; так, что она в каждый отсек выходила или какой-либо стороной или углом, и, соответственно, обогревала. Типа «центральное отопление», хы.
Балки́ низенькие, так, что точно в рост взрослого человека, только чтоб головой потолок не цеплять, — оно понятно, нафига лишнее греть? — там Спецова банда, или команда жила — семейные. И по поверх балков — ещё второй этаж, через который толстая труба от печки шла, и тоже грела — там пеоны жили, и они ж как бы утепление для потолка первого этажа создавали.
O «Крысиных гонках»Своего рода продолжение Крысиной Башни. Это не «линейное продолжение», когда взял и начал с того места, где прошлый раз остановился. По сути – это новая история, с новыми героями – но которые действуют в тех же временных и территориальных рамках, как и персонажи КБ. Естественно, они временами пересекаются.Почему так «всё заново»? Потому что для меня – и дла Вас тоже, наверняка, – более интересен во-первых сам процесс перехода, как выражается Олег, «к новой парадигме», и интересны решения, принимаемые в этот период; во-вторых интересна попытка анализа действий героев в разных условиях.
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые видели всю мерзость, кровь и грязь второй чеченской войны. Они прошли сквозь этот кромешный ад, проявив настоящие мужество, стойкость, преданность, отдав сердца и взамен не требуя наград. И каждый из них мечтал вернуться живым и верил, что его ждет семья, любимая девушка, Родина…По мотивам некоторых рассказов, вошедших в цикл, был снят фильм «Честь имею!..», награжденный телевизионной премией «ТЭФИ» и Национальной кинематографической премией «Золотой орел».
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые видели всю мерзость, кровь и грязь второй чеченской войны. Они прошли сквозь этот кромешный ад, проявив настоящие мужество, стойкость, преданность, отдав сердца и взамен не требуя наград. И каждый из них мечтал вернуться живым и верил, что его ждет семья, любимая девушка, Родина…По мотивам некоторых рассказов, вошедших в цикл, был снят фильм «Честь имею!..», награжденный телевизионной премией «ТЭФИ» и Национальной кинематографической премией «Золотой орел».
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые видели всю мерзость, кровь и грязь второй чеченской войны. Они прошли сквозь этот кромешный ад, проявив настоящие мужество, стойкость, преданность, отдав сердца и взамен не требуя наград. И каждый из них мечтал вернуться живым и верил, что его ждет семья, любимая девушка, Родина…По мотивам некоторых рассказов, вошедших в цикл, был снят фильм «Честь имею!..», награжденный телевизионной премией «ТЭФИ» и Национальной кинематографической премией «Золотой орел».
Первый роман трилогии известного мастера психологического триллера Роберта Ладлэма «Тайна личности Борна» начинается с газетных сообщений о разыскиваемом полицией и разведкой международном террористе и махинаторе.Тяжело раненного Джейсона Борна подобрали в море у берегов Франции без сознания, с утраченной памятью. Врач с удивлением замечает следы перенесенной травмы мозга и пластической операции…Кто же такой Борн? Преподаватель колледжа, интеллигент, порядочный, спокойный человек? Если так, почему в нем просыпаются смутные воспоминания о загадочных и жутких вещах? Почему во время приступов горячечного бреда он шепчет странные слова, — слова, которые служат ключом к…Ключ этот открывает Борну доступ к банковскому сейфу с миллионами долларов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В лучах полуденного солнца брат Сэмюель, на миг застыв в позе, символизирующей крест, бросился вниз со своей обители на глазах у изумленных туристов! Он оставил полиции лишь одну подсказку — телефонный номер своей сестры-близнеца… Лив полна решимости узнать причину смерти брата. Но называющие себя Sanctus — Святыми, а на деле жестокие фанатики, одержимые идеей очистить человечество от первородного греха, наносят смертельные удары всем, кто мог узнать об их страшной тайне…