Крыса на козлах - [3]

И ничего не произошло. Я не знаю, чего я ожидал — то ли зазвонит звонок, то ли вбежит девушка, то ли дом начнет качаться. Но во всяком случае, не такой тишины. Наверное, все внутри меня готово было разорваться, и я ждал, что внешний мир не останется к этому безучастным. Но прошло немного времени, я почувствовал, что могу шевелить лапками и даже откусил кусочек приманки. Затем я ткнулся носом в прутья клетки, попробовал, не расшатаны ли они. Нет, убегать я не собирался, мне просто нужно было хоть чем-то заняться. Прутья сидели прочно, и когда я проверил их все, время снова поползло медленно. Что мне не хотелось, так это думать, а единственный способ не думать — это или спать или действовать. Я не мог ни того, ни другого, и потому сосредоточился на кладовой, разглядывая по очереди шкаф с посудой, стол, стулья, раковину… Глупо было так рано лезть в ловушку. Нужно было осмотреться, пока не придет девушка, а уж потом лезть в ловушку. Потом, а не сейчас. А что, если ее вообще нет дома? Может быть, здесь только двое других людей, и если один из них войдет и увидит меня… безумие, безумие…

Что это? Шум. Да, в доме слышен шум. Крик, один из этих грубых голосов. Они здесь. Теперь громче, но не ближе, и звучит злее. Шаги… но не к кладовой. Вверх по лестнице. Вот и музыкальный голос, очень тихо отвечает на грубость… два грубых голоса, оба вместе. Не нужно было мне лезть в ловушку. Так бы я увидел, что там делается. Еще шаги, еще крики. Почему эти злые голоса командуют добрым? У нас, в сточных трубах, никто не мог командовать другими… Нет, не так. Одни были сильнее других. Кто-то был главным. Но никто не командовал. А эти два чудища правят над доброй девушкой. Кто же тогда правит всем миром? Неужели люди не равны между собой?

Если бы только я был чуть терпеливее, то узнал бы куда больше. Я бы остался в этом доме, незамеченный, и наблюдал бы за человеческим поведением. Моя матушка говорила мне: спрячься в уголке и смотри. Но я хотел ощутить силу. Ошибка ли молодости в том, что она хочет взять только все сразу, а не по частям? Конечно, сейчас я старше, хотя вряд ли умнее и вряд ли осторожнее, но все-таки… думаю, что такая опрометчивость не ошибка молодости и не достоинство ее. Молодость глупа, когда терпит поражение, и мудра, когда побеждает. Те, кто старше и осторожнее, могут не испытать ни радости победы, ни горечи поражения, поэтому и жизнь их пуста.

А тогда я проклял свою поспешность. Мне хотелось знать, что происходит снаружи, но я сам отсек себя от этого поучительного зрелища. Я изо всей силы ударился в прутья, но они не поддавались. Неожиданно издалека послышался цокот, постукивание и храп. Резкие крики вверху, потом быстрый топот ног, сбегающих по лестнице. Этот повторяющийся цокот и храп. Я уже слышал это на улицах, лошади и повозка. В переднюю дверь постучали. Еще голоса. Грубые, грубые. Дверь хлопнула… что происходит? Снова храп и постукивание, на сей раз удаляющиеся — повозка отъезжает. Я весь превратился в слух, но звук утих вдали. Они что, все уехали? Чудища точно уехали, а девушка?

— Пусть она войдет теперь, пока их нет! — взмолился я. — Ну зайди же, зайди!

Дверь закрылась. Значит, кто-то остался. Но никто так и не входил в кладовую. Слушай-ка, слушай, а это не всхлипы? Я не мог сказать точно. Странное дело! Через щелку в двери пробивался свет — но ни лампа, ни свечка такого света дать не могли. Я потер глаза. Свет не погас, теперь он двигался, и я услышал сразу два голоса: добрый голос и еще один, столь же ласковый и мелодичный. Такого голоса я здесь не слышал. Кто же еще был в доме? О, этот новый голос был таким добрым, таким утешающим, заботливым, любящим. Нет, люди не могут быть чудовищами, если они так разговаривают. А может быть, среди них так же, как и среди нас, есть добрые и злые? Мне безумно захотелось взглянуть на человека с таким ласковым голосом. А свет? Что может испускать свет столь яркий, что даже сквозь щель двери он наполнит кладовую сиянием?

Шаги, неожиданные торопливые шаги к двери кладовой. Застыв от волнения, я прижался к прутьям. Дверь открылась, и вошла девушка.

— Я здесь! — закричал я. — Здесь, в углу!

Но она не заметила меня, а открыла дверь в сад и выбежала наружу. Через мгновение она вернулась, держа в руках большой круглый плод. Я видел такие и раньше, но не знал, как они называются. Она прошла через кладовую внутрь дома и я опять услышал ласковый голос. Дверь кладовой осталась открытой, и наружная, наверное, тоже, потому что звуки стали яснее. Девушка то ли всхлипнула, то ли охнула, словно увидев что-то сверхъестественное. Затем опять зазвучал этот ласковый голос и шаги опять торопливо застучали в мою сторону.

— Я здесь, в углу! — надрывался я. — Да глянь же сюда!

Она подошла близко, так близко, что почти коснулась клетки своей босой ножкой, но все равно не заметила меня. Открыв дверь погреба, она скрылась внутри, и вынесла оттуда клетку раза в два больше, чем моя. Внутри пищали от ужаса шесть белых мышей. Девушка тихо уговаривала их, но они то ли перепугались, то ли просто были слишком глупы, чтоб понять, что она разговаривает с ними.