Крыса из нержавеющей стали. Том 2 - [9]

После этого они во все глаза смотрели на меня, поэтому я выпустил из нарукавного держателя в ладонь световую бомбу и бросил ее перед собой на землю, закрыв глаза как раз перед тем, как она взорвалась. Сквозь сжатые веки я ощутил обжигающе яркий свет, а когда снова открыл глаза, то увидел световых зайчиков. Это было много приятнее того, что испытали нападающие. Их поразила временная слепота — если только их стоны и жалобы что-то значили. Никто не пытался меня остановить, когда я подошел и отвесил каждому носком ботинка по самым интересным местам. Они вопили от боли и бегали, описывая странные кривые до тех пор, пока двое случайно не столкнулись и не начали безжалостно дубасить друг друга. Пока они так развлекались, я осмотрел их экипажи. Странные штуки — только два колеса и никакого намека на гироскоп для стабилизации движения. Каждый имел единственное сидение, на котором водитель при езде сидел верхом. Машины эти выглядели отнюдь не безопасными, и мне что-то не захотелось управлять ими.

Что же делать с этими типами? Мне никогда не доставляло удовольствие убивать людей, так что этот способ заставить их молчать отпадал. Если они преступники — а на то похоже — тогда скорее всего они не доложат властям об этой истории.

Преступники! У них я и узнаю все, что нужно. Одного вполне хватит. Лучше взять того, первого — уж с ним-то я могу не церемониться. Он уже стонал, приходя в себя, но глоточек усыпляющего газа снова его выключил. У этого парня на талии был широкий, украшенный металлом ремень, который показался мне достаточно прочным. Я прикрепил конец ремня к одной из моих поясных пряжек и дружески подхватил его хозяина под руки. Потом тронул ручку управления гравитатора.

Мы поднялись бесшумно и плавно, оставив маленькую шумную компанию внизу, и устремились к моему озерному убежищу.

Исчезновение их приятеля будет выглядеть весьма таинственно, но даже если они сообщат о нем властям, это все равно ни к чему не приведет. Я собирался затаиться на несколько дней с моим дремлющим пока компаньоном и выучить здешний язык. Лексикон, конечно, будет самым низкопробным, но это поправимо. Вскоре показался вход в мою нору. Я скользнул в нее и грубо сбросил свою бесчувственную ношу прямо на каменный пол.

К тому времени, когда он очухался, я уже разложил нужное оборудование и все приготовил. С молчаливым удовольствием попыхивая извлеченной из карманного контейнера сигарой, я наблюдал, как он мучительно приходит в себя. Он долго облизывал губы, потом открыл наконец глаза, сел, застонал и схватился за голову: у моего газа очень неприятные последствия. Однако память о ноже сделала меня равнодушным к его страданиям. Очумело озираясь, он с испугом оглядел меня и мое снаряжение, а затем глянул на выход из пещеры.

Как будто случайно он подобрал под себя ноги — чтобы в следующее мгновение неожиданно прыгнуть к выходу. И чтобы тотчас же шмякнуться мордой о камень, натянув шнур, державший его за лодыжку.

— Пора кончать с играми и браться за работу, — беззлобно сказал я, садясь спиной к стене и укрепляя на его запястье свое устройство. Пока он спал, я состряпал эту штуку — очень примитивно, зато действенно. В ней были измерители кровяного давления и сопротивления кожи с индикаторами на выносной панели, которую я держал в руке. Простейшая разновидность детектора лжи. Кроме того, в ней была еще одна электрическая цепь. В обычных условиях я никогда не стал бы пробовать ее на человеке — такие методы обычно используются при обучении подопытных животных, — но в отношении этого типа можно было сделать исключение. Мы играли по его правилам, и эта штука могла сэкономить массу времени. Когда он начал, как я и ожидал, грубо ругаться и срывать с руки мою коробочку, я нажал специальную кнопку. Тут его ударило током, он завопил и задергался. Не то чтобы это было так уж больно: я все испытал на себе и установил такой уровень, который вызывал боль вполне терпимую… правда, терпимую с трудом.

— А теперь начнем, — сказал я. — Только дай мне самому приготовиться.

Молча, широко раскрытыми глазами он смотрел, как я укрепляю у себя на висках металлические пластинки мнемографа и подключаю его.

— Ключевое слово будет… — я поглядел на своего подопечного, — «противный». Теперь начнем.

Рядом со мной лежала груда разных простых предметов. Я поднял один и подержал перед его глазами. Когда он осмотрел его, я громко сказал: «Камень» и замолчал. Он тоже молчал; через некоторое время я снова нажал обучающую кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул и завертел головой.

— Камень, — повторил я тихо и терпеливо.

Ему требовалось некоторое время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За руганью или за любыми не относящимися к делу выражениями следовал удар током и двойной удар — за попытку соврать: мой детектор всегда сообщал мне об этом. Такая жизнь быстро ему надоела, и он предпочел сразу же выдавать мне нужное слово.

Мы очень быстро исчерпали весь запас предметов и переключились на рисунки и движения. Я принимал на веру его «не знаю», если они не повторялись слишком часто, и мой словарь постепенно рос. Под действием микротоков мнемографа новые слова втискивались в мозг, но, увы, не безболезненно. Когда голова стала прямо-таки раскалываться, я принял таблетку болеутолителя и приступил к игре в слова; в нашем распоряжении их было уже достаточно, чтобы перейти ко второй части процесса обучения — освоению грамматики.