Крыса из нержавеющей стали. Том 2 - [31]

— Склоняюсь перед вашей мудростью. Вы, конечно, правы. Когда мы начнем?

Я вернулся за своими вещами в трактир «Боров и Дрофа» и переехал в комнату в доме графа. Последовал мучительный вечер работы с мнемографом (головная боль — слишком слабое выражение для обозначения побочных эффектов использования этой дьявольской машины), в результате которой я выучился разговорному французскому. Теперь, к удовольствию графа, мы беседовали на этом языке.

— А следующий шаг? — спросил он.

Мы только что пообедали и вернулись К коньяку.

— Мне нужно поближе рассмотреть одного из этих псевдофранцузов, которые, похоже, всем заправляют. Появляются ли они по эту сторону реки в одиночку или хотя бы маленькими группами?

— Да, но их передвижения бессистемны. Однако… — он позвонил в серебряный колокольчик. — Хотите, вам доставят одного из них оглушенным или мертвым?

— Вы очень любезны, — сказал я, поднимая бокал, чтобы бесшумно появившийся слуга мог его снова наполнить. — Этой частью дела я займусь сам. Вы только скажите мне, а я сделаю остальное.

Граф отдал указание; слуги удалились, а я снова уделил внимание своему бокалу.

— Это не займет много времени, — сказал граф. — Когда вы получите информацию, есть ли у вас план дальнейших действий?

— Только приблизительный. Я должен проникнуть в Лондон. Найти ЕГО — верховного демона этого уголка ада, а потом, полагаю, убить его. А также уничтожить некое оборудование.

— А выскочка-корсиканец? Вы его тоже устраните?

— Только если он будет мешать. Я — не простой убийца, мне вообще трудно убивать, но мои действия неминуемо изменят весь ход дела. Поставки нового оружия прекратятся, а боеприпасы скоро кончатся. Вообще говоря, эти негодяи могут и вовсе исчезнуть.

Граф приподнял бровь, но из вежливости воздержался от комментариев.

— Ситуация очень сложная. По правде сказать, я и сам не вполне понимаю ее. Это связано с природой времени, о которой я сам знаю очень мало. Но, кажется, время, в котором мы живем сейчас, не существует для будущего. Исторические книги будущего сообщают, что Наполеон был разбит, его империя уничтожена, а Британия никогда не была захвачена.

— Если бы так было!

— Это может быть — если я доберусь до НЕГО. Однако, если история снова изменится и вернется к тому, что должно было быть, то весь этот мир, каким мы его знаем, может исчезнуть.

— Во всех опасных предприятиях следует идти на определенный риск — Граф слепка шевельнул рукой, как бы отпуская кого-то; он оставался таким же спокойным и собранным. Удивительный человек. — Если этот мир исчезнет, то, может быть, возникнет другой, более счастливый?

Упрощенно говоря, да.

— Тогда мы должны быть более настойчивыми. В том другом, лучшем мире другой я вернется в свое поместье, снова будет жива моя семья, будут цветы весной, будет счастье на Земле. Отдать эту здешнюю теперешнюю жизнь — значит отдать очень мало. Это презренное существование. Однако я предпочел бы, чтобы информация о такой перспективе не вышла за стены этой комнаты. Я не уверен, что все наши помощники согласятся с подобной философской точкой зрения.

— Полностью согласен с вами. Хотел бы, чтобы все было по-другому.

— Не думайте об этом, дорогой друг. Не будем больше касаться этой темы.

И мы перешли на другую. Мы обсуждали живопись и виноделие, и опасности, органически присущие производству дистиллированных напитков. Время бежало быстро — как и люди графа — и мы еще не начали второй графин, как графа позвали, чтобы сообщить требующуюся информацию.

— Великолепно, — сказал он, вернувшись и потирая от удовольствия руки. — Маленькая компания людей, которых мы ищем, прямо сейчас развлекается в публичном доме на Мэрмейд-корт. Конечно, вокруг стража, но, я полагаю, для вас это не препятствие?

— Абсолютно нет, — подтвердил я, вставая. — Будьте добры, предоставьте мне какой-нибудь транспорт и проводника. Я обещаю вернуться в течение часа.

Все было сделано, и я выполнил свое обещание. Придурковатый тип с выбритой головой и обезображенным шрамами лицом отвез меня в карете и указал нужное заведение. Я зашел в соседнее здание — что-то вроде конторы, теперь закрытой и запертой при помощи чудовищного механизма, который было чрезвычайно трудно открыть. Не то чтобы механизмы замков были сложны для меня — отнюдь — но они были так велики, что мои отмычки не доставали до них!

Нож, однако, достал, я вошел, поднялся наверх и перебрался на крышу соседнего здания. Там я прицепил свою паутинку к самой прочной печной трубе — их там хватало. Паутинка представляла тончайшую, почти невидимую и практически неразрываемую нить, сделанную из одной-единственной молекулы. Она медленно разматывалась с катушки, укрепленной лямками у меня на груди, и я опустился к темным окнам. Темным для других, но два пучка ультрафиолета из УФ-прожекторов на моих чувствительных очках делали для меня все, куда бы я ни взглянул, ясным, как день.

Я бесшумно проник в окно, поймал нужного мне индивидуума со спущенными штанами, усыпил его и его подружку дозой газа, и забрался с ним на руках на крышу со скоростью, какую только могла предложить бешено жужжащая катушка паутинки. Спустя несколько минут моя добыча храпела на столе в подвале графского дома, а я раскладывал свое оборудование. Граф с интересом наблюдал.