Крыса из нержавеющей стали. Том 2 - [160]

— Я, наконец, удовлетворен, — сказал я.

— Ты лучше не ходи с ними, — посоветовала Ангелина. — Твои ребра еще недостаточно зажили.

— Достаточно для такой работы. Нам всем хватит работы на всех спутниках. Первый прерыватель я хочу поставить лично, чтобы быть уверенным, что не возникает проблем.

— Тебе просто нужны слава и прогулка в космосе.

— Не могу не согласиться. Без маленьких приключений жизнь была бы очень скучной.

Это было действительно весело. Голубой шар Параизо-Акви, чистый и ясный, плыл-парил подо мной. Я немножко повосхищался им и отвернулся к коммуникациям спутника, вытянувшегося под солнечными батареями. Было очень легко добраться к нужному месту, следовало только снять толстый изоляционный слой. Тщательно собранный прерыватель хорошо сел в отверстие, осталось только запаять разрезанные провода и восстановить связь.

— Готово для тестирования, — сказал я в микрофон рации.

— Понял, тестирую. — Я ничего особенного не увидел, панели были неподвижны, да и, кроме того, не совсем легко видеть поток бегущих электронов по цепи.

— Работает четко, как часы.

Дело у нас пошло. Сама установка прерывателей была несложной, время отнимал выход на орбиту. Компьютер корабля быстро выдавал цифры на орбитальную позицию, а потом к реактивным двигателям. Короче, вся работа у нас заняла четыре дня, в конце мы все немного подустали.

— У тебя темные круги и мешочки под глазами, — сказала Ангелина, подталкивая ко мне бутылочку с роном. — Это должно помочь восстановить равновесие в твоей кровеносной системе.

— Хорошо, ведь мы уже закончили. Отдохнем на обратном пути.

Мы выпили немного, ведь все могло произойти. Вдобавок к нашей работе нам почти все время приходилось следить за членами экипажа. Мальчики выглядели такими же усталыми, как и я. Только Ангелина, работавшая наравне с нами, не выказывала никаких признаков усталости или раздражения. Вечная юность! Рон оказался кстати.

— Я все думаю, как идет избирательная кампания?

— Медленно, я просто уверен. Маркиз следит за прессой. Но ситуация резко изменится, когда мы вернемся и введем эту систему в действие.

— Знаешь, мне как-то не по себе в этой обстановке, — она налила себе капельку рона и сидела, потягивая его.

— У нас нет другого выбора. Если бы наши противники знали, чем мы тут занимаемся, они бы разнесли этот корабль вдребезги. Но они даже не подозревают об этом. О чем нам беспокоиться? До выборов еще есть время. К их началу девяносто девять процентов избирателей будут нашими!

— Конечно, ты прав. Это усталость, наверное, вызвала у меня беспричинный страх. Нам нужно немножко отдохнуть, и я уверена, что сразу приду в норму. Но все-таки, — она нахмурилась, — только не смейся, Джим ди Гриз, или я сломаю тебе обе руки. Но все-таки меня гложут предчувствия, что все будет очень плохо.

Она пристально посмотрела на меня, пока я боролся с искушением громко рассмеяться, мне оставалось либо хихикать либо присоединиться к ней и страдать вместе. Я покачал головой и решил выпить, чтобы на дне стакана найти ответ.

— Ты тоже не смейся, — сказал я. — Меня тоже что-то беспокоит. Наверное, отсутствие связи. Не могу только себе представить, что может там случиться.

Так я и знал! Ангелина терпеть не могла, когда я падал духом. С ее плохими предчувствиями было покончено.

— Мы все узнаем через несколько часов, — ответила она. — Теперь сходи вниз и попроси Джеймса принести нам еды.

Как только она это сказала, появился одетый в скафандр Боливар, держа шлем в руках.

— Закончено! — объявил он. — Последний поставлен. Теперь господин Харапо может говорить со всем миром. Позовите этого вечно жующего типа. Пап, мы тебя будем снимать.

— Самые лучшие новости! — сказал я. — Мы наконец возвращаемся домой!

Капитан, который продолжал думать о нас, как о шайке убийц, был несколько удивлен, когда мы предложили ему рассчитать орбиту для приземления. Потом на его лице отразился страх, потому что я раздавил у него под носом усыпляющую капсулу, наверное, он решил, что это конец. Это было не так. Просто усыпляющий газ, пока мы не посадим корабль. Чтобы он нам не мешал. Потом я отправил на планету шифрованное послание. Теперь предстояло посадить корабль. Это было очень трудно.

— Я всегда смеюсь при трудных посадках, — буркнул я себе под нос и ввел новые координаты в компьютер.

Мы выскочили из ночи в золотистый рассвет, пробивающийся сквозь толстый слой облаков. Нигде не было видно признаков космопорта.

— Я надеюсь, они получили твое послание, — Ангелина хмуро глядела в обзорный экран.

— Должны бы. На де Торреса можно рассчитывать.

Я был прав. Черный зев раскрыл свою пасть в поле неподалеку от замка. По рации нам указали координаты, но я выключил ее, когда мы были на высоте 200 метров, решив взять самую трудную часть приземления на себя.

Включив на полную мощность реактивные двигатели, я все внимание направил на радары и экраны нижнего обзора. И посадил корабль прямо в дыру, как и было задумано. Мы мягко сели на подушки, и я выключил двигатели.

— Все, — объявил я. — Корабль исчезнет, когда над ним построят амбар. Он побудет здесь до проведения выборов. Я думаю, экипажу понравится такая жизнь.