Крым. Большой исторический путеводитель - [38]

Бесценные сведения о древних германцах оставили нам Юлий Цезарь в своих «Записках» и Корнелий Тацит в специальном труде «Германия». В них перед нами предстает народ преимущественно оседлый, земледельческий и скотоводческий – и воинственный. Воевали со всеми соседями – галлами, балтами, славянами, со своим же иноплеменным братом-германцем. Для покоя душевного им было необходимо, чтобы в ближнем отдалении вокруг их селений никакого чужеродного присутствия не было.

Но покой это был относительный: стоило кому-нибудь из знати или просто из успевших зарекомендовать себя бойцов позвать за собой в поход – охотников находилось достаточно. Поэтому чередовались: половина мужчин из семейства уходила на кровавый промысел, половина оставалась хозяйствовать. На следующий год половины менялись местами. Но чем больше у германца было военного опыта, тем ленивее он был дома. Исправно трудились в основном женщины и рабы, а из германских мужчин – кто поплоше, т. е. миролюбивые и робкие. Поэтому земля обрабатывалась плохо, да германцы за нее и не цеплялись: почти ежегодно производили ее передел. Как объясняли несведущим – чтобы не прирастать к ней корнями, не засиживаться дома, со спокойной душой уходить на войну. А также чтобы сосед не завидовал не в меру богатому соседу. Как далеко им было до трудоголиков-немцев грядущих веков!

Военная добыча была предметом вожделенным, но в почете было героическое нестяжание: поистине знатным воином считался великодушный «даритель колец», с легким сердцем одаривающий своими сокровищами и друзей, и тех, кто просто чем-то приглянулся (однако и зарытых в землю кладов до сих пор находят немало, и неспроста складывались легенды о гномах, видевших в добыче и сокрытии драгоценностей смысл своего существования).

Твердой власти не было. Племенные вожди не обладали большими полномочиями, текущим управлением занимались в основном местные старейшины и главы семей. Верховным органом было народное собрание, которое проходило под председательством главного жреца. Но можно проследить и показательную динамику. Тацит писал свой труд на полтора столетия позже Цезаря, и у него мы видим, что, в отличие от прежних реалий, за день до народного собрания сходятся вожди, старейшины, прочие авторитеты – и в сравнительно узком кругу обсуждают проблемы и принимают «проекты постановлений». Наутро простым воинам оставалось выразить свое согласие или неодобрение громкими криками или грохотом оружия о щиты.

У вождей, у знати появляется свое постоянное окружение: отличившиеся в боях воины, без разбора рода и племени, обретшие у хозяина кров. На войне они его преданная дружина: для них несмываемый позор, если предводитель пал в бою, потому что они не смогли его уберечь. В мирное время дружинники помогали заниматься хозяйственными делами, вечерами пировали во главе со своим вождем: по ходу застолья, наряду с разными забавами, шутками и героическими песнопениями, обсуждались текущие дела, а когда общество упивалось – нередко доходило до увечий и смертоубийства.

На время войны избирался походный конунг, и вот его власть была неограниченной, он обладал правом жизни и смерти над своими подчиненными. Так, трусов обычно вешали на деревьях.

Боги германцев были им под стать. На их великолепной необъятной мифологии останавливаться не будем. Но отметим, что верховный бог-шаман Один, разъезжающий по небесам и преисподней на своем восьминогом коне Слейпнире, был еще и богом войны и победы, а его сын, бесстрашный воитель Тор, – общепризнанный покровитель всех германских воинов. А какой замечательный рай – Вальгалла – был у германцев! Прекрасные и крылатые девы-валькирии доставляли в него души со славою павших воинов прямо с поля битвы. Там их главным развлечением были каждодневные яростные поединки, в которых они могли изрубить друг друга на куски. К вечеру же все склеивались и шли на веселое пиршество в огромную нарядную горницу Одина. Кстати, о коне Слейпнире: по мнению многих исследователей, его восемь ног появились под впечатлением зрелища четырех воинов, несущих своего павшего вождя или товарища.

Германцы были хорошими наездниками – лучшими, чем галлы, а те, по признанию Цезаря, превосходили римлян. Вот отрывок из Плутарха, повествующий о сражении войска римского полководца Мария с германскими племенами кимвров и тевтонов, вторгшимися на италийские земли во II в. до н. э.: «Конница, числом до пятнадцати тысяч, выехала во всем своем блеске, в шлемах в виде страшных, чудовищных звериных морд с разинутыми пастями, над которыми поднимались султаны из перьев. Отчего еще выше казались всадники, одетые в железные панцири и державшие сверкающие белые щиты».

Но в той битве германцы были разгромлены. Представление об искусстве ведения войны большими армиями у них было в то время, похоже, еще младенческое; а противостоял им один из лучших полководцев за всю римскую историю. Да и дисциплина у германцев, если верить Тациту, хромала.

Во вражеском лагере глазам победителей предстало страшное зрелище: «Женщины в черных одеждах стояли на повозках и убивали беглецов – кто мужа, кто брата, кто отца, потом собственными руками душили маленьких детей, бросали их под колеса или под копыта лошадей и закалывались сами. Рассказывают, что одна из них повесилась на дышле, привязав к щиколоткам петли и повесив на них своих детей».