Крым. Большой исторический путеводитель - [29]

Торговые дела в городах у сарматов могли быть свои, но они могли и представлять интересы своих царей и племенной знати, живших вне Крыма. Поэтому между городской верхушкой и власть имущими сарматами могли устанавливаться неплохие отношения. Писатель Полиэн сообщает историю о сарматской царице Агаме, жене царя Медосака, жившей в конце III – начале II в. до н. э. Херсонесские греки пожаловались ей на постоянные набеги скифов. Тогда она, вскочив на коня и взяв с собой сотню всадников, нагрянула в скифскую царскую ставку. Не пускаясь в долгие объяснения, она убила царя, а власть передала его сыну, предварительно взяв с него клятву править справедливо и никогда не нападать на соседей (есть предположение, что царица Агама захоронена в большом кургане в Нижегорском районе Крыма). Скорее всего, каких-то формальных вассальных отношений у скифов с сарматами не складывалось, но право сильного – оно у кочевников действенно больше, чем у многих других народов, поэтому и по другим поводам могло происходить нечто подобное этому рейду.

Но, пусть и переходящим постепенно на оседлость, скифам требовались пастбища, да и плодородные земли были теперь все более кстати. И от агрессивных замашек они отказываться не собирались, тем более что самоуверенность к ним вернулась довольно быстро. Заметим, что вышеописанный подвиг царицы Агамы был свершен ею еще до Скилура, до укрепления у скифов авторитета царской власти. И уже при Скилуре Ольвия, расположенная близ устья Днепра, оказалась в зависимом от него положении – власть новоскифских повелителей распространилась на обширные области к западу от Перекопа.

* * *

Скифам давно приглянулись земли Тарханкутского полуострова на западе Крыма, принадлежащие Херсонесу. Несмотря на противодействие греков, к концу II в. до н. э. эти ухоженные земли принадлежали уже не им – на них возникают селения и крепости скифов. Из-за разорения и захватов утрачиваются даже земли на прилегающем прямо к городу Гераклейском полуострове.

Но мало того. Скифские всадники и их присные замыслили торговать с внешним миром самостоятельно и устремили пристальный взгляд на греческие порты – Керкинитиду и расположенную поблизости Калос Лимен (Прекрасную Гавань). Их интерес разделили также сарматы-роксоланы и тавры. Греки постарались укрепить свою обороноспособность, но сил не хватало, и Херсонес оказался вскоре в зависимом положении, а в Керкинитиде и Калос Лимен агрессоры обосновались, как у себя дома, и повели заморскую торговлю. При этом новые хозяева мало того, что снесли оборонительные стены, они стали использовать общественные здания как источник строительных материалов для собственных архитектурных затей.

Тогда граждане стали перебираться в Херсонес. Но там царили внутренние раздоры. Нищающий народ ожесточился против зажиточных слоев, а те видели выход в тирании или олигархии.

В конце концов власти полиса обратились к царю могущественного Понтийского царства (оно включало к тому времени и Боспорское царство) Митридату VI Евпатору. Тот внял мольбам и в 110 г. до н. э. прислал шеститысячное войско во главе с талантливым полководцем Диофантом. Скифы, роксоланы и тавры выставили 50 тысяч (возможно, историк несколько преувеличил). Но, несмотря на огромный численный перевес, союзники были разбиты сведущим в военной науке Диофантом и его умелыми профессионалами – они впитали опыт всех войн Александра Македонского и сменивших его эллинских диадохов, которые изрядно поднаторели в ведении сражений против яростных, напористых, но плохо организованных и владеющих лишь устарелыми уловками орд варваров.

Однако война не закончилась одной битвой. Она растянулась на три года – кочевники умели партизанить. Но в итоге земли Тарханкутского полуострова, Керкинитида и Прекрасная Гавань были возвращены Херсонесу, в скифских городах размещены понтийские гарнизоны, а на неапольский престол посажен верный Митридату претендент, при котором на всякий случай пребывал понтийский наместник.

Однако вернуться из Херсонеса в свои освобожденные города их прежние обитатели не пожелали. Митридат далеко, а скифы и прочие – вот они, и было обоснованное опасение, что спокойно жить, как когда-то жили, они все равно им не дадут. К тому же большинство успело неплохо обжиться на новом месте – люди из портовых городов везде окажутся при деле.

Керкинитида была заброшена, разве что существовала в виде небольшого скифского поселения. А Прекрасная Гавань впоследствии стала единственным и преуспевающим портом Позднескифского царства.

Херсонес получил широкие права автономии в рамках Понтийской державы, его положение было достаточно стабильным и благополучным. Но во время войн Митридата с Римом Херсонес, как и почти все города Северного Причерноморья, перешел на сторону римлян (в 60-х гг. I в. до н. э.).

* * *

Ольвия, расположенная на берегах Днепровско-Бугского лимана, пребывала в ту эпоху в положении крайне сложном.

Беды ее начались давно. Со второй половины III в. до н. э. она подвергалась непрестанным нападениям скифов, сарматов, кельтских племен галатов. Большинство ее сельских поселений погибло. При этом ситуацию усугубило фактическое предательство миксэллинов, или «эллинских скифов», – сообщества то ли смешанного происхождения, то ли эллинизированных скифов. Они во множестве расселились по периферии Ольвийского государства и занимались там земледелием. Прежде в минуту общей опасности они всегда вместе с ольвиополитами выступали на защиту полиса, а в более спокойные времена служили живым щитом от «дежурных» набегов кочевников. Теперь же предпочитали оставаться в стороне.