Крым бандитский - [42]

Ближайшим его помощником был родной сын, Иван Савопуло. Группировка быстро разрасталась, особенно охотно в нее вступали репатрианты — болгары и греки. К середине девяностых под контролем группировки, полностью или частично, находились солидные промышленные предприятия (например, завод «Сельхоздеталь»), сеть ресторанов «Марина», бары, десятки магазинов, большинство обменных пунктов на Центральном рынке; часть денег группировки была вложена в московский банк «Чара».

Это, так сказать, видимая, легальная часть. Были еще традиционные базарные кидалы и рэкетиры, перекупщики и сбытчики наркотиков и, естественно, сильные охранные службы.

«Греки» не слишком увлекались экспансией, предпочитая полное подчинение «зоны», в основном юго-западной части Симферополя. Зато конкурентам давали жесткий отпор, что не могло не привести к большим разборкам.

Фактически с 1992 года у «греков» шла война с «башмаками». Численный и организационный перевес был на стороне «башмаков», однако решительного воплощения этот перевес не находил. Как вы помните, в 1994-м и 1995 годах империя «башмаков» потеряла своего лидера и немало бойцов (не говоря уже о финансовых потерях), затем произошло большое осложнение с татарами, — в общем, «греки» могли воевать еще долго, тем более что главные их «кормушки» были выбраны правильно и денежный поток не иссякал.

Группировка чувствовала себя достаточно уверенно, настолько, что Савопуло решился предоставить крупный, по местным масштабам, заем (полмиллиона долларов) врагу «башмаков» — объединению «Сейлем».

Взяв чужие деньги и на время, сейлемовцы почему-то совсем не захотели отдавать свои и навсегда.

Срок возврата кредита прошел, и «греки», естественно, «включили счетчик». Достаточно скоро половина превратилась в целый миллион. Но к тому времени уже вовсю громыхали взрывы и раскатывали автоматные очереди: «грекам» навязали войну на два фронта, в дело вступила организация Любичей. Участвовали в разборке и полегли, вместе с вожаком, и бригады Юрия Иванова.

Традиционно принято говорить о войне «Казино» против «греков». Это, пожалуй, не совсем так. Сам глава «Казино», Хавич, эту войну не поощрял и не поддерживал, несколько его боевиков и телохранителей также держались в стороне. Но все, кто выполнял заказы Любичей, в той или иной мере относились к группировке «Казино».

Долгое время кровавые подробности этой войны были никому не известны, и, наверное, они так бы и остались в скупых строчках милицейских протоколов, если бы не чрезвычайное обстоятельство. В 1997 году в руки крымских убоповцев попал один из главных «героев» этой войны, у которого (дело неслыханное!) в конце концов удалось взять интервью, так что читатель имеет уникальную возможность узнать о том, что творилось еще недавно, буквально из первых уст.

И ДЕТСТВО БЫЛО

Мой собеседник-человек совершенно нормальный, далеко не дебил, в его жизни не просматривалось ни идей, ни сколь-нибудь серьезных духовных устремлений, ни четкого следования элементарным нормам бытия, сосредоточенным, скажем, в десяти заповедях. Просто он занимался своими семейными делами и подрабатывал, чтобы как-нибудь прожить еще один день, просто стремился спокойно существовать, не загадывая наперед, не планируя, пытался жить, согласуясь с тем, как сложатся обстоятельства.

Большинство людей его «профессии» живут не намного дольше, чем их жертвы, а при жизни практически никогда не «раскрываются».

Собственно, заказные убийства как явление, а не отдельный эпизод, не проявляют пока тенденции к искоренению главным образом потому, что исполнители стараются остаться в тени или же их в вечную тень отправляют заказчики, нанимая для этого следующих исполнителей.

Итак, Петр Анкудинов, легендарный киллер.

Список убиенных, дерзость исполнения заказов, отработанный почерк свидетельствовали, что работает профессионал, которому, несмотря на видимую открытость действий, удавалось почти два года успешно избегать встреч с правоохранительными органами.

И это при том, что его видели десятки людей, а сам он, как оказалось, житель Симферополя, и все убийства совершались именно в том районе, где он вырос и жил.

Тем не менее никто не мог описать его подробно. Шок от увиденного охватывал людей. Они помнили только грохот выстрелов и кровь, много крови. И еще страх, желание спрятаться, скрыться, не видеть, не помнить.

Воображение рисовало этакого крымского Александра Солоника. Никак не меньше. Но реальность, как всегда, оказалась сложнее.

Идею встречи поддержал Михаил Корниенко, в то время начальник крымской милиции. Сам позвонил генеральному прокурору, Владимиру Шубе, и согласовал этот визит. Но в коридорах прокуратуры позднее что-то не сработало, и встреча была отложена почти на год.

И вот — коридор СИЗО-1 города Симферополя. Открываются тяжелые решетки, и в небольшой комнате, скудно обставленной привинченной к полу мебелью, ждем встречи.

Он входит не спеша, с улыбкой, молодой, начинающий слегка лысеть парень, ничем не похожий на преступника. Худощавый, спортивный, с тонкими пальцами музыканта. В глазах — интеллект и никакого удивления и закрытости. Только едва уловимая досада, что жизнь сложилась именно так и шансов, что приговор не будет исполнен, у него, скажем так, пятьдесят на пятьдесят.